Донесение работника НКВД РСФСР о так называемом 'Медынском инциденте' ( и случае предполагаемого 'кулацкого террора'). Эпизод произошел зимой 1930 г. в городке Медынь одноименного района Вяземского округа Западной области РСФСР. Несмотря на то, что ни по масштабу, ни по последствиям 'Медынское дело' не выделялось из бесчисленных аналогичных ( и порой куда более вопиющих ) случаев в годы коллективизации, данное событие стало знаковым, дошло до высшего руководства страны и приобрело среди чиновников советского государства нарицательное значение. Причина - в процесс 'раскулачивания' и последующего разграбления экспроприированного имущества был вовлечен дислоцированный в городе полк РККА.
Более подробно о событии писала в своей монографии Н.С.Тархова. Отрывок из ее работы - для понимания контекста - помещен после транскрипции документа. Хотя я далеко не со всем согласен в ее трактовках, собранный фактологический материал очень ценен.
Документ публикуется впервые.
Донесение начальника административного управления Западной Области РСФСР Плюснина в НКВД РСФСР о Медынском инциденте и убийстве середняка Прохора Хинаненкова от 11 февраля 1930 г.
Н.К.В.Д. Р.С.Ф.С.Р.
АДМИНИСТРАТИВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ
Исполнительного Комитета Западной Области
Смоленск, Б.-Пролетарская, 15, тел 64 и 5-81
Секретно.
11 февраля 1930 г.
Доношу, что в Медынском районе Вяземского округа с 30/1 по 2/II-30 г. под руководством районных, Партийных и Советских органов было произведено раскулачивание по гор. Медынь для чего кроме партийного и Советского актива в работу был вовлечен и расположенный там полк Красной Армии.
В результате, раскулачиванию подверглось 70 человек, в том числе не только нэпмановские элементы злостно уклоняющиеся от уплаты числящихся за ними задолженностей государству, но и семьи служащих, кустари и даже рабочие.
При повальных обысках забирали положительно, вплоть до капусты и дров.
Изъятые вещи и предметы без надлежащих описей беспорядочно сваливались в складочные помещения, лица производившие изъятия вещей допускали грубость и чинили безобразия, так например обнаруженное варенье и друг. съестные продукты тут же поедались.
Лицам подвергнутым обыску было предложено немедленно покинуть пределы города Медынь, а через некоторое время это распоряжение заменено было подписками о невыезде под угрозой строго судебной ответственности.
Виновные лица допустившие безобразное искажение политики Партии и Правительства, в части ликвидации кулачества как класса в том числе и Начальника Районного Адмотделения тов. ШАКИРО Окружной Прокуратурой арестованы.
На место выехали представители Окружных Партийных и Советских организаций.
В Ельнинском районе, Смоленского округа в 10 часов вечера 7/II-30 г. Сгорел двор гр-на хут.Костино ХИНАНЕНКОВА Прохора (по социальному положению (маломощный середняк), при чем в пожаре погибло все семейство ХИНАНЕНКОВА Прохора состоящее из 8 человек, а именно: ХИНАНЕНКОВ Прохор, его жена и дети: мальчик 3 месяцев, девочки 3,6, 11, 15 и 18 лет.
Местным осмотром произведенным Следователем Ельнинского района совместно с работниками Ельнинского Райадмотделения устанавливается, что ХИНАНЕНКОВ Прохор найден во дворе у ворот в исподнем белье, с изрубленной затыльной частью головы, а остальные члены его семьи находились в доме на палатях. Кроме того устанавливается, что ХИНАНЕНКО Прохор убит до пожара, когда он открывал ворота злоумышленникам.
Предварительными данными устанавливается, что 7 сегодня февраля в дер. было собрание граждан по вопросу коллективизации деревни, на этом собрании ХИНАНЕНКОВ Прохор выступил против коллективизации и заявил что он в колхоз не пойдет и скорее изрубит свое семейство чем пойдет в колхоз.
Окружающее кулачество подвхатило эту мысль, и желая спровоцировать колхозное строительство устроило расправу над ХИНАНЕНКОВЫМ, с целью создать обстановку и мнение среди окружающей бедняцко-середняцкой массы крестьянства, что ХИНАНЕНКОВ до того возненавидел колхозное сторительство, что решил не только сжечь постройку, но и уничтожить всю свою семью и этим самым воздействовать на массы подрывая авторитет колхозного строительства.
Для расследования данного дела на место прибыл Начальник Уголовного Окррозыска тов.СМИРЯГИН.
О результатах будет сообщено дополнительно.
НАЧАЛЬНИК АДМИНИСТРАТИВНОГО УПРАВЛЕНИЯ ЗАПАДНОЙ ОБЛАСТИ (подпись)
ПЛЮСНИН
Источник: Государственный архив Российской Федерации.Ф.Р-393.
Из монографии Н.С. Тарховой.
'Для армии, жизнь которой строго регламентировалась уставами и приказами, любое не предусмотренное ими событие является «чрезвычайным происшествием». Таким «ЧП» для Красной армии стало «медынское дело», превратившееся в нарицательный образ. О нем военное руководство вспоминало всегда, когда появлялась необходи-мость охладить чрезмерно активных командиров, забывающих о существующем порядке привлечения армии к операциям на «внутреннем фронте».
Суть «медынского дела» заключалась в следующем. 30-31 января 1930 г. 243-й полк принял участие в операции по изъятию ценностей у «торговцев, недоимщиков и лишенцев» в городе Медыни. Решение про-извести раскулачивание торговцев и лишенцев города и использовать 243-й полк как реальную силу было принято 28 января 1930 г. на засе-дании бюро районного комитета ВКП(б) и согласовано с окружными партийными и исполнительными органами, находящимися в г. Вязьме.
описываемый период г. Медынь входила в состав Вяземского адми-нистративного округа (ныне этот город находится в составе Калужской области). Руководство полка, в том числе и политическое, согласилось содействовать этой акции, при этом не поставив в известность коман-дование дивизии. 30 января после митинга и под звуки оркестра полк выступил на осуществление этой абсолютно неподготовленной акции.
ходе ее производились обыски в домах, отбиралось личное имущество, которое свозилось в заранее приготовленные помещения, а когда эти помещения были загружены, — то в казармы полка и во двор одного из подразделений. Собранное имущество впоследствии было расхище-но и частично съедено самими участниками акции — красноармейцами. Такова вкратце суть «медынского дела».
Позднее, расследуя эти события, командование МВО доносило наркому обороны: «В числе 70 семейств, у которых было отобрано имущество, более половины не были лишены избирательных прав, а 6 человек были советскими служащими». При этом указывалось, что «если изъятие имущества у лишенцев возможно признать законными действиями, то в отношении изъятия имущества у советских служа-щих и у лиц, не лишенных избирательных прав, действия 243-го полка можно рассматривать не иначе, как самый обыкновенный погром, но произведенный лишь без кровопролития»90.
«Медынские» события получили широкий резонанс. В частности, Е. Ворошилов взял под личный контроль расследование причин этого «дела» и потребовал от командующего Московским военным округом А. И. Корка тщательного разбора. Более того, о «медынских» событиях стало известно И. В. Сталину, что, в свою очередь, усилило внимание к данному инциденту и других органов. Самостоятельные расследования были проведены Политическим управлением РККА, Особым отделом ОГПУ, а также состоящим в распоряжении наркома Г. М. Штерном, который представил на имя К. Е. Ворошилова справку «Медынское головотяпство». В многочисленных донесениях и отче-тах различных уровней события характеризовались как «грубейшая политическая ошибка»; «произошло не обычное раскулачивание, а контрреволюционное дело»; «безобразно извращена линия партии» и пр.
Несомненно, причиной столь пристального внимания к событиям Медыни стали не размах акции — ведь число раскулаченных составляло менее 100 человек с несколькими подводами конфискованного имущества. Истинная причина лежала в дискредитации общего курса партии на сплошную коллективизацию и ликвидацию кулачества как класса. Серьезная политическая кампания, не успев начаться и нарастить обороты, превращалась в фарс.
По всей видимости, событий, подобных «медынским», было немало на огромном пространстве СССР. Однако вызывает удивление, почему именно они стали предметом столь пристального внимания военного руководства, вплоть до наркома. Расследование «медынского инцидента» проходило по линии различных органов — военных, партийных, особых, что породило целый комплекс отчетных документов, один перечень которых говорит о неординарности происходящего события: 3 февраля 1930 г. — внесрочное донесение политотдела 81-й стрелковой дивизии начальнику политического управления МВО (№ 27/с); 4 февраля 1930 г. — резолюция внеочередного заседания полкового бюро ВКП(б) 243-го стрелкового полка (приложена к по-литдонесению политотдела 81-й стрелковой дивизии от 6 февраля);
5 февраля 1930 г. — резолюция общеполкового собрания военнослужа-щих 243-го стрелкового полка (приложена к политдонесению полит-отдела дивизии от 6 февраля); 5 февраля 1930 г. — объяснение пред-седателя Медынского РИКа Я. Я. Машкарова окружному прокурору по Вяземскому округу (копия окружному и районному комитету пар-тии); 6 февраля 1930 г. — политдонесение политического отдела 81-й стрелковой дивизии начальнику политического управления МВО; 6 февраля 1930 г. — внеочередное донесение начальника Особого отде-ла ОГПУ МВО Пряхина командующему войсками МВО А. И. Корку;
февраля 1930 г. — доклад командующего войсками МВО А. И. Кор-ка К. Е. Ворошилову (№ 16/к); 6 февраля 1930 г. — доклад коман-дующего войсками МВО А. И. Корка К. Е. Ворошилову (№ 17/к); 12 февраля 1930 г. — докладная записка начальника организационно-распределительного отдела Политического управления РККА И. Пе-тухова начальнику Политического управления РККА Я. Б. Гамарнику (в дополнение к устному докладу); [февраль] 1930 г. — справка со-стоящего в распоряжении НКВМ Г. М. Штерна для К. Е. Ворошилова «Медынское головотяпство».
Таким образом, налицо неординарная ситуация, развитие которой мы можем наблюдать через призму различных документальных свидетельств.
Инициаторы и исполнители
Инициатором «медынского» раскулачивания, как следует из документов, были местные районные органы партии, которые, видимо, должным образом решили отреагировать на постановление ЦК ВКП(б) от 5 января 1930 г., причем их не смутила разница между городскими жителями города, занимающимися торговлей, ремеслом и пр. видами заработка, и деревенским населением, в частности зажиточными хозяйствами, о которых говорилось в постановлении ЦК партии.
Решение, принятое на бюро районного комитета партии г. Медыни, получило одобрение (было согласовано) с вышестоящими окружными органами партийной и исполнительной власти. Особенно подробно развитие событий, предшествующих принятию решения о раскулачи-вании, описано в объяснении председателя Медынского РИКа (районного исполнительного комитета). Из этого объяснения следует, что инициаторы акции ставили перед собой задачу «раскулачить город» и «выявить всех, кого можно раскулачить в городе». При этом уполно-моченный окружного комитета партии, присутствующий на заседании районного комитета партии, указывал, что «нужно всех выявить и обо-брать, взять с них за старое, за новое и за два года вперед». Составлением списка хозяйств, подлежащих раскулачиванию, занимались предсе-датель районного исполнительного комитета (РИКа) и председатель городского совета (горсовета). Первоначально в список были включены «существующие бывшие торгаши и спекулянты». Всего в этот список на раскулачивание было внесено 52 хозяйства, отдельно был составлен список на «крепких зажиточных кустарей». При согласовании списка в райкоме партии было решено «кустарей не задевать», а «список куста-рей аннулировать», оставив только двух, в том числе «часовых дел мастера», за скрытую спекуляцию золотом. Первоначальный список был дополнен еще 27 хозяйствами. Новое дополнение было внесено председателем городского совета, оно уже не обсуждалось в райкоме партии. На этом закончился подготовительный этап акции «по рас-кулачиванию» города. Все подготовительные мероприятия получили одобрение в окружном комитете партии.
Архивные документы подробно воссоздают картину происходящих событий со всеми деталями, в том числе и негативными. После состав-ления списка руководство района (секретарь райкома партии, предсе-датель РИКа, председатель горсовета, начальник городской милиции) отправились в 243-й стрелковый полк, дислоцировавшийся в городе. Полк был собран по тревоге в клубе, где открыли митинг. На нем выступил секретарь райкома партии с пятиминутной речью о предстоящем раскулачивании, завершившейся бурными аплодисментами.
При полном одобрении со стороны полка началось формирование соответствующих бригад и их инструктирование. Инструктаж про-ходил на отдельном совещании с уполномоченными от бригад, выде-ленных из состава полка, и касался прежде всего двух вопросов — как брать имущество и подписки о выезде (руководство района приняло решение, что раскулаченные должны были покинуть город в течение двух-четырех дней). Главным инструктором выступал начальник милиции при участии председателя РИКа и командира полка. Ими были даны следующие установки: «брать все»; «до последней тряпки, и то пойдет в утильсырье»; «быть вежливым, бережным к имуществу». Были выделены лица, которым поручалось принимать конфискованное имущество. Однако не было предусмотрено достаточного количества подвод и помещений для конфискованного имущества, что сказалось на результатах акции. В конце совещания-инструктажа уполномоченные от бригад получили удостоверения на проведение акции. Затем полк составе выделенных бригад и с оркестром вышел из казарм в город. Под музыку оркестра началась акция «по раскулачиванию».
Бригадами забиралось все — вещи (даже одеяла из-под ребенка, валенки прямо с ног), продукты, деньги — оставлялись только стены. Среди конфискованных вещей были — карманные фонари, мыло, карандаши, книги, пальто, платья, часы, зеркала, музыкальные инструменты, драгоценности. Зачастую действия бригад доводились до абсурда. В одном доме бригада из трех красноармейцев, прежде чем приступить
обыску, первоначально поела, так как поднятые по тревоге многие участники операции не успели пообедать в полку.
Руководил операцией РИК, сюда красноармейцы приносили отобранные вещи и продукты. Причем некоторые мелкие вещи и продукты сотрудники РИКа разрешали брать красноармейцам себе со словами: «Съешьте сами, пусть не едят дети кулаков». Отбираемое имущество первоначально свозилось в выделенные для этой цели сараи, а когда они заполнились — в хозяйственные постройки одной из рот полка, а позднее сваливалось прямо во дворе. Наиболее ценные и хрупкие предметы по разрешению руководителей бригад складировались в казармах или уносились комсоставом на временное хранение домой. Под конец операции временное хранение приобрело уже уголовный характер — вещи без спроса расхищались из складских помещений.
Правомерен вопрос: «А что же делало в этой ситуации партийное руководство района и самого полка?» Документы свидетельствуют, что секретарь Медынского райкома ВКП(б) в период проведения операции нигде не показывался, а председатель городского совета, более того, ушел в баню. Молчаливую позицию заняло и партбюро полка. Об участии полка в раскулачивании не были поставлены в известность ни
политотдел, ни командование 81-й дивизии, в состав которой входил полк. Единственными органами, которые проявили оперативность, были органы ОГПУ. Уполномоченным особого отдела 31 января в 10 часов было донесено в Калугу по линии ОО ОГПУ об участии полка
в раскулачивании. 2 февраля начальник ОО ОГПУ МВО сообщил о факте участия полка в раскулачивании на заседании бюро окружно-го комитета партии. Тогда же об этом узнали и командир дивизии, и начальник политотдела дивизии. Действия «особистов» были правомерны, так как особые отделы ОГПУ действовали в армейской среде целью выявления фактов, нарушающих повседневную жизнь армии, будь то политические, бытовые, дисциплинарные чрезвычайные происшествия — «ЧП». Дальнейших ход расследования показал, что «медынские» события квалифицировались как политическое «ЧП».
Проследим ход разбирательства по линии различных учреждений. Поскольку первыми доложившими о проведении акции в г. Медыни были «особисты» и по линии ОО ОГПУ информация об этом пошла по разным инстанциям, начнем с них.
Реакция ОО ОГПУ
2 февраля в Калугу был вызван для объяснений командир полка, который проинформировал органы ОГПУ о проведенной операции, при этом умолчав об отрицательных фактах. Первое донесение окружного ОО ОГПУ в деле не сохранилось. Это, видимо, была краткая информация с констатацией факта о проведении акции. В тот же день, 2 февраля, по линии ОО ОГПУ об инциденте было сообщено в НКВМ. В последующие дни информация уточнялась.
6 февраля начальником окружного ОО ОГПУ было послано донесение командующему МВО А. И. Корку о «медынских событиях», в котором указывались конкретные детали проведения акции со всеми негативными проявлениями. Это — участие военнослужащих, в том числе и младшего командного состава, в проведении обысков, нарушение порядка проведения обыска (отсутствие описи имущества и ценностей), хищение вещей и денег при обысках военнослужащими, а также поедание продуктов, отобранных у обыскиваемых, и др. Всего к 6 февраля «особистами» было установлено 32 человека военнослужа-щих, присвоивших себе вещи, ценности и деньги в процессе проведения обысков. Донесение содержит четкие факты, цифры и фамилии, которые отсутствуют в донесениях других органов. Оно заканчивалось словами: «Расследование продолжается. Дополнительные материалы будут сообщены». К донесению была приложена резолюция внеочередного заседания полкового бюро ВКП(б) от 4 февраля 1930 г.
Документы говорят об эффективных методах работы ОО ОГПУ, что позволяло оперативно добывать необходимую информацию и быть
осведомленными о повседневной жизни армии и проявлении нездоровых настроений в ней. Так, например, в донесении от 6 августа указывалось: «Среди отдельных красноармейцев существует убеждение, что похищенное имущество останется в их личном пользовании. Отмечены разговоры: "Когда поедем в деревню, там ловчее будем раскулачивать, зевать не будем"»
Реакция военного руководства
2 февраля руководство НКВМ было проинформировано по линии ОГПУ о факте участия полка в акции раскулачивания. В тот же день об этом органы ОГПУ сообщили в ПУ МВО.
3 февраля соответствующая информация из ПУ МВО была доведе-на до сведения командующего войсками МВО А. И. Корка. Он, в свою очередь, сообщил об этом инциденте по телефону заместителю наркома
И. С. Уншлихту, одновременно узнав, что последний уже в курсе дел.
тот же день командование МВО отдало распоряжение начальни-ку политотдела 81-й дивизии «безотлагательно выехать из Калуги в Медынь для расследования и принятия мер на месте»95.
3 февраля К. Е. Ворошилов отдал в военные округа директиву «о запрете раскулачивания», означавшую, что части Красной Армии не должны привлекаться в соответствующих акциях.
5 февраля К. Е. Ворошилов через своего порученца потребовал объяснений от А. И. Корка.
6 февраля эти объяснения были им посланы. Отметим, что свои объяснения А. И. Корк оформил не как официальное донесение, а как лич-ный рапорт, о чем свидетельствуют его номер — 16/к и наличие только одной подписи командующего. Известно, что в военной документации буквенные обозначения в делопроизводственных номерах означали либо секретность — «с»; «сс», либо оперативность — «оп», либо при-частность какой-либо структуры к созданию документа: «ш» — штаба.
нашем случае буква «к» свидетельствуют о неуставном обращении Корка к наркому96. Однако особых подробностей командующий округом дать не мог, так как ждал результатов расследования, проводившегося в Медыни по его поручению командованием 81-й дивизии. Единственная информация, которой владел Корк, исходила от «особистов», о чем он
доложил наркому: «По линии особого отдела получил данные, что в Медыни происходило не раскулачивание крестьянства, а в самом городе Медыни по распоряжению районной партийной организации произво-дилось изъятие имущества у местных непманов, при этом на основании постановления райкома в этом деле участвовал 243-й полк (комполка у своего прямого начальства согласия не спрашивал, а действовал, руко-водствуясь постановлением парткома). По сведениям особого отдела, до 32 человек из состава полка частью уличены и частью подозреваются
"барахольстве"». К. Е. Ворошилов, прочитав этот рапорт, видимо, был неудовлетворен и потребовал дополнительных объяснений. Более того, наркомом было отдано распоряжение по округам о представлении доне-сений по «директиве запрета раскулачивания».
В тот же день, 6 февраля, в своем повторном рапорте (№ 17/к) А. И. Корк докладывал Ворошилову о том, что подробный доклад командира дивизии ожидается завтра, 7 февраля, после чего он сможет представить более подробное донесение. Отметим, что все донесения А. И. Корка были оформлены под грифом «совершенно секретно». Причем второй рапорт Корка был написан на бланке РВС МВО, за вумя подписями — командующего войсками и члена РВС округа. В рапорте содержалась также информация о других случаях участия войсковых частей и отдельных лиц в раскулачивании97. На рапорте имеется резолюция К. Е. Ворошилова: «За все безобразия воинских частей несет ответственность РВС округа. В[орошилов]».
7 февраля Корк, как и обещал Ворошилову, послал свой доклад (№ 19/к) вместе с докладом начдива 81-й стрелковой дивизии98 и другими материалами по «медынским» событиям. Помимо уже известных фактов в докладе Корка содержалась и новая информация — в числе 70 семейств, у которых было отобрано имущество, более половины не были лишены избирательных прав, а 6 человек были советскими служащими. При этом указывалось, что «если изъятие имущества у лишенцев возможно признать законными действиями, то в отноше-нии изъятия имущества у советских служащих и у лиц, не лишенных избирательных прав, действия 243-го полка можно рассматривать не иначе, как самый обыкновенный погром, но произведенный лишь без кровопролития».
Из доклада командования дивизии от 7 февраля явствует, что начальник дивизии узнал о событиях в Медыни в 13 часов дня 2 февраля от ПП ОГПУ Калужского округа, после чего он вызвал комиссара полка, который доложил, что раскулачивание произведено без всяких инцидентов и последствий. Объясняя свою плохую информированность о происшедших событиях в Медыни, начальник дивизии указы-вал в докладе на следующее: «Находясь в Медыни с 4 февраля по 5-е включительно, я сам себе постепенно только накапливал материалы о том, что в Медыни произошло не обычное раскулачивание, а контрреволюционное дело, которое мне ясно стало лишь к 6 февраля после разговора с представителями местных партийных и окружных орга-низаций». Интересны выводы и меры, предпринятые начдивом после расследования: помимо снятия командования полка — командира и его помощника по политчасти — было признано необходимым переизбрать партбюро полка и в «особенности секретаря, не понявшего и не умею-щего проводить генеральную линию партии», а также устроить показательный суд в самом полку над «злостными, наиболее неустойчивыми элементами из красноармейцев и начсостава, выявившимися в процессе этой операции»
Реакция политических и партийных органов
По политической линии первым отреагировал политотдел 81-й дивизии, в состав которой входил полк.
3 февраля начальником политотдела дивизии было послано «вне-срочное донесение» начальнику ПУ МВО за № 27/с, в котором кратко обрисовывалась проведенная акция по раскулачиванию со следующи-ми заключительными словами: «Во время проведения изъятия имуще-ства никаких эксцессов не было. Настроение красноармейцев припод-нятое»100. В этом же донесении содержался вывод: «Участие 243-го стр. полка в непосредственном изъятии имущества у лишенцев является неверным, в связи с чем командованию полка дано указание не допу-скать привлечения сил красноармейского и начальствующего состава к непосредственному участию в подобного рода мероприятиях». В доне-сении обращает на себя внимание следующее обстоятельство — участие полка в раскулачивании предстает как хорошо подготовленная акция
предварительной идеологической проработкой вопроса на политза-нятиях и на общем собрании. Тон донесения спокойный — никаких безобразий, настроение приподнятое. Только вывод не соответствует этому спокойному тону: если все хорошо, то почему осуждается участие в акции личного состава полка?
что же делала в сложившейся ситуации парторганизация полка? Оказывается, что на первых порах она никак не отреагировала на дан-ные события.
4 февраля, лишь по приезде в полк командования 81-й дивизии (командира и начальника политотдела), было созвано заседание пол-кового бюро ВКП(б), на котором были вынесены соответствующие решения, осуждающие действия полка101. В тот же день после заседания бюро были проведены партийные собрания ячеек партии (самый низо-вой уровень партийных органов в армии) совместно с комсомолом.
вечеру 4 февраля в полк приехал из Вязьмы секретарь окружного комитета партии, который принял участие в закрытом партийном собра-нии коммунистов полка. На этом собрании была принята резолюция102. Один из пунктов ее указывал на необходимость полного и своевремен-ного информирования партийного состава по вопросам внутрипартий-ной жизни. По всей видимости, на собрании шел открытый разговор по поводу своевременного информирования рядовых партийцев, которые не знают и не успевают следить за изменениями в курсе партии.
Реакция Вяземского окружкома ВКП(б) была моментальной. По возвращении из полка секретаря окружкома были сняты с работы зам. председателя РИКа и председатель горсовета, их дела переданы прокурору. В постановлении окружкома указывались причины столь сурового решения — за допущенное головотяпство и безответствен-ность в проведении акции в г. Медыни. 6 февраля после проведения собраний в полку политическим руко-водством дивизии в ПУ МВО было послано новое политдонесение104, основные выводы которого сводились к следующему:
участие полка в раскулачивании — грубейшая политическая ошиб-ка, свидетельствующая о том, что руководящий состав полка не уяснил нового этапа в политике партии по ликвидации кулака;
нарушен порядок информирования и согласования всех предпри-нимаемых шагов полкового командования с дивизионным командованием;
нарушены директивные указания о недопущении участия личного состава полка в работе местных организаций, если последнее требует отвлечения от учебы и боевой подготовки;
обращено внимание на ненормальные отношения, сложившиеся между военно-политическим руководством и органами ОГПУ (ОО), когда последние, зная о раскулачивании, не поставили в известность политотдел дивизии.
Оценки событий
<...>
Реакция Сталина
7 февраля основные доклады были представлены, в целом картина была ясна. Однако неожиданно последовал новый виток событий.
8 февраля в секретариат Ворошилова из секретариата Сталина был послан документ — выписка из приказа от 28 января 1930 г. № 6 по 81-й дивизии. Приказ этот, выпущенный в форме листовки тиражом 1 тыс. экземпляров, имел собственный заголовок «В поход за сплошную кол-лективизацию». Основная цель этого «похода» заключалась в участии полка в посевной кампании и создании коммуны имени 81-й дивизии.
Выписка, присланная Ворошилову, содержала только один пункт этого приказа (пункт 3). Согласно его содержанию, всем частям диви-зии предписывалось 4 февраля выступить в районы по согласованию с местными партийными и советскими органами, «имея задачей участие в выполнении плана посевной кампании и помощи советской власти в ликвидации кулачества как класса, проведение сплошной коллективи-зации отведенных районов» и пр. На выписке имелась следующая над-пись помощника Сталина: «т. Ворошилову. По поручению т. Сталина передаю копию выписки из приказа т. Семашко (81 див.) 8 февраля. Товстуха». Что же смутило Сталина в этом пункте105.
Посевные работы, как и уборочные, армия выполняла из года в год на протяжении длительного времени, оказывая помощь селу. Организацией
проведением этих кампаний ведало Политическое управление РККА, ежегодно издавая соответствующие директивные указания. Несомненно, это не могло вызвать у Сталина нареканий или сомнений. В чем причина столь явной реакции Сталина? Скорее всего, Сталина не удовлетворили методы проведения акции, которые искажали и превращали важнейшую политическую кампанию в фарс с уголовными штрихами. Возможно
другое объяснение. Информация о «медынских» событиях вместе с текстом приказа по 81-й дивизии от 28 января пришла к Сталину в те дни, когда завершался (или завершился) процесс обсуждения текста постановления Политбюро «по кулачеству» и мероприятий по его реа-лизации. Действия в Медыни противоречили словам, которые в защиту армии мог высказать нарком Ворошилов при возникновении споров
степени участия Красной армии в реализации решений Политбюро. Известно, что через несколько дней, 5 февраля, Политбюро осудило при-нятые бюро Московского обкома партии решения о выселении от 9 до 11 тыс. кулацких семейств (по 2-й категории), «как не отвечающие поста-новлению ЦК о кулаках»106. Осуждение решения Московского обкома партии означало также и осуждение действия военного командования МВО. Сталин не упустил возможности сказать об этом Ворошилову.
Если вспомнить известное изречение, что в каждой капле воды отра-жается весь мир, то события в Медыни можно рассматривать как отражение политики Центра на местном уровне. Как правило, любое решение, проходя путь сверху вниз, подвергается в той или иной мере трансформа-ции. Зачастую решение, принятое в самых высших кругах политического руководства, спустившись на низший местный районный уровень, транс-формируется не только в методах его осуществления, но и в принципиальных установках. «Медынское дело» — один из примеров тому. Причины подобной трансформации могли быть различны; одна из них — политическая неподготовленность местных руководителей, не успевающих осознавать и правильно реагировать на все изгибы политики партии.
В подтверждение выдвинутого тезиса говорит дальнейшее развитие событий. Во время поездки в Медынь начдива 81-й с целью выяснения истинной картины происшедших событий им была проведена разъяс-нительная и политико-воспитательная работа с личным составом полка
о том, «что происшедшее раскулачивание ничего общего с генеральной линией партии не имеет», кроме того, были очищены «бригады по кол-лективизации от всех неустойчивых элементов». После чего начдивом было решено все же выпустить полк в «поход за коллективизацию» вместе с остальными частями дивизии, что и было сделано 6 февраля. Однако поздно ночью, в 23 часа, в тот же день было получено приказа-ние командующего округом А. И. Корка — возвратить полк с похода. Ошибка, допущенная в Медыни, не должна была повториться.
Первая реакция К. Е. Ворошилова на присланный из секретариата Сталина документ была эмоциональная и, говоря современным языком, неадекватная. На этой выписке Ворошилов написал резолюцию: «Идиотизм. В.» Но, несмотря на «идиотизм» ситуации, оставлять без внимания этот документ и все, что было связано с ним, Ворошилов не мог. Очевидно, что первым шагом наркома было обращение к начальнику Политического управления РККА Я. Б. Гамарнику. Данный инцидент был целиком на совести политорганов — из-за безответственности и бездеятельности их была допущена эта «политическая ошиб-ка». В связи с этим ПУ РККА не могло и не должно было остаться в стороне от расследования причин инцидента. Прямых доказательств (документов) в архивных делах нет, но имеются косвенные свидетельства тому. Среди них докладная записка начальника организационно-распределительного отдела ПУ РККА И. Петухова на имя начальника ПУ РККА Я. Б. Гамарника от 12 февраля. Она была составлена, как явствует из подзаголовка, в дополнение к устному докладу. Автор докладной записки был послан Гамарником в Медынь, видимо, для того, чтобы составить истинную картину происходящих событий107.
В отличие от предыдущих отчетных документов выводы, сделанные Петуховым, были более жесткими. Уже в первом пункте докладной записки «раскулачивание» торговцев и лишенцев в г. Медыни харак-теризовалось «не случайной ошибкой», а «политической авантюрой», причины которой кроются «в недостаточно четкой классовой линии» местных руководителей и «в неправильном понимании нынешней политики партии как в отношении кулака в деревне, так и в отношении нэпмановских элементов в городе». Досталось и военному, и политическому командованию полка. Их действия были строжайше осуждены за своеволие и несогласованность с вышестоящими органами, а также за вовлечение полка (до 200 человек), несмотря на запрет, в проведение этой «операции». Из записки явствует, что случай использования полка подобного рода «операциях» был не единичный — в 1929 г. полк дваж-ды привлекали к «взиманию недоимок».
Наконец, последний вывод докладной записки — на наш взгляд, крайне важный для понимания причин такого сильного резонанса от «медынского дела». В нем говорится, что результатом «операции» стало ухудшение политических настроений у некоторой части местного населения. Среди местных рабочих и крестьян стали циркулировать слухи, «что подобные операции будут немедленно проведены по отношению ко всем ремесленникам, кустарям и зажиточной части крестьянства». Там же отмечалось (пункт 8) «значительное ухудше-ние» отношения к полку со стороны городского жителя, в том числе отдельных рабочих.
В докладной записке предлагался также целый ряд мер администра-тивного взыскания — отстранение от должности командования полка
сроком на один год, перевыборы полкового бюро партии, предание суду комсостава и политработников, присвоивших себе вещи, отмена прика-за от 28 января 1930 г. № 6 и объявление строгого выговора командова-нию 81-й дивизии. <...>
Резонанс «медынских» событий заставил военное руководство обратить серьезное внимание на вопрос привлечения частей Красной армии на «внутреннем фронте».
Цит. по Н.С.Тархова Красная армия и сталинская коллективизация. 1928-1933 гг.,М., 2010.
