Душный день подходил к концу, еще немного и короткие сумерки сменятся ночной прохладой. Стражники у ворот Вифлеема с нетерпением поглядывали на клонящееся солнце, но сегодня время текло особенно медленно. Вдалеке показались путники: один шел пеший и вел на поводу осла, на котором сидела женщина.
- Неужели придется их ждать, Самех? – спросил самый молодой из стражи.
- Закон одинаков для всех, - ответил, подумав, начальник стражи. – Если они не успеют до заката – будут ночевать за воротами.
Путники тоже понимали это и, было видно, торопились изо всех сил, то и дело поглядывая на заходящее солнце.
- Нет, не успеют,- сказал молодой, - можешь закрывать ворота.
- Спорим, что успеют, - возразил его напарник. – Ставлю бронзовый браслет, а ты?
- Ставлю… - молодой стражник задумчиво поглядел на солнце, - все равно не успеют: ставлю молодого ягненка.
- По рукам! - и оба с жадным волнением стали смотреть на дорогу.
Но солнце видно было на стороне путешественников: оно словно застыло в небе, не спеша скрыться за горизонтом, словно тоже хотело узнать итог спора. Путники неумолимо приближались к воротам, и вскоре стало ясно, что ночевать за воротами им не придется.
- Кто вы и зачем прибыли в Вифлеем?- соблюдая правило, спросил Самех.
- Мы из колена Давидова, - ответил старец,- пришли для переписи, как велел царь Ирод. Подскажи, где мы можем найти гостиницу, чтобы заночевать?
- Гостиницы все переполнены, если у вас нет родных, то проситесь в какой-нибудь дом, может быть, вас пустят переночевать.
- Как же быть?! Моя жена вот-вот должна родить…
- Сожалею, но даже у меня в доме люди спят на полу. Вон там, - начальник стражи махнул рукой в сторону улочки, петлявшей вниз, - самые бедные дома, может, там ты найдешь свободную комнату.
Проигравший стражник уныло брел к себе домой. Весь день, стоя у ворот, он мечтал, как порадует свою жену молодым игривым ягненком. «Зачем я стал с ним спорить, - укорял он себя. – Какое мне дело, успели бы они или нет… Хотя, хорошо, что успели, как бы она стала рожать в поле… Никогда не буду больше биться об заклад…» Его тягостные размышления прервала жена, выбежавшая ему навстречу:
- Хаим, у меня для тебя радость! Я была сегодня у повитухи, представляешь, она сказала, что у нас будет сын!
Радость заполнила сердце стражника, он подхватил на руки свою юную жену и поспешил с ней в дом, ни воспоминания о глупом споре, ни проигрыш не омрачали его радости.
Победивший в споре стражник не спешил домой похвастаться своим выигрышем. Дома лежала больная дочь, уже полгода не встававшая с постели. Сколько денег было потрачено на лекарства, каких только лекарей не побывало в доме, но все безполезно: девочка целыми днями лежала, отвернувшись к стене, и лишь слезы матери могли заставить ее проглотить хоть пару ложек. Лекари только разводили руками: «Пока она сама не захочет встать – мы бессильны». «Я отнесу этого ягненка в храм Соломона и буду молиться там об ее исцелении», - решил он. Зайдя в дом, он опустил свою ношу на пол, намереваясь привязать его у дверей, но ягненок вырвался и, пробежав в комнату, стал задорно мекать.
- Что это? – услышал он слабый голосок из-за занавески, где лежала дочь. Жена отдернула занавеску.
- Это ягненок! Смотри, Тавифа, отец принес ягненка.
- Пусти его сюда, я хочу посмотреть.
Не веря своим глазам, отец смотрел, как дочь гладит ягненка, который ласково тыкался мордочкой ей в ладони.
- Мама, смотри, он лижет мне руки! Ой, сосет мой палец. Он, наверное, хочет есть. Налей ему молока, мама.
Девочка с радостным восторгом смотрела, как ягненок пил из мисочки молоко. Мать осторожно плеснула в чашку молока и протянула дочери. Та, не отрывая взгляда от ягненка, приняла чашку и стала пить. Боясь спугнуть чудо, родители не отрывали глаз от дочери, не замечавшей ничего, кроме ягненка. Отец шепотом рассказывал жене о неожиданном споре и выигрыше.
- Наверное, сам Господь услышал наши молитвы и привел этих путников в Вифлеем,- прошептала его жена.
Тем временем запоздавшие путники не могли найти пристанища. Не один десяток домов было пройдено, хозяева и хозяйки, старые и молодые, одинаково разводили руками: «Люди ночуют и в доме, и под навесом для скота, нам негде вас приютить». Очередные ворота со стуком захлопнулись, и старец, вздохнув, подошел к женщине, поддерживавшей обеими руками живот.
- Здесь тоже все переполнено. Как ты себя чувствуешь, Мария?
- Я знала, что и здесь нам не найти места, - ответила молодая женщина, сидевшая на осле. - Звезда еще не остановилась, - и она подняла глаза к звезде, необычайно ярко горевшей в небе. – Я видела ее каждую ночь, когда мы останавливались на ночлег, утром мы трогались в путь, и она тоже плыла впереди. Днем ее не видно, а ночью снова появляется… такая красивая… - женщина уже не замечала, что говорит сама с собой, ее спутник, не отвечая, хмуро смотрел себе под ноги. «Бедняжка, - думал он, - целый день в пути. Наверное, устала, и спина болит, но не жалуется… Что-то про звезду придумала…» Они остановились перед очередным забором, и он постучал посохом в крепкие ворота. Мария, потирая поясницу, слезла с осла, чтобы размять затекшие ноги. Ворота открыл хозяин, из-за плеча которого выглядывала молодая женщина с уставшим лицом, качавшая на руках плачущего младенца. Поняв с одного взгляда, что нужно путникам, хозяин покачал головой:
- В доме полным-полно народу, я перешагиваю через людей, чтобы пройти в комнату.
- Что же нам делать?! Мы весь день были в пути, моя жена вот-вот родит… Помоги нам! – с отчаянием воскликнул старец.
Хозяин даже не попытался скрыть ухмылку при слове «жена», но ответить не успел, в разговор вмешалась женщина с ребенком.
- Отец, пастухи сегодня ночуют в поле. Пусть они идут в загон, не рожать же ей на улице.
- Пусть, мне не жаль. Я могу дать тебе хлеба и рыбы, поверь, другого пристанища тебе сегодня уже не найти.
- Благодарю, у нас есть еда. Где нам найти этот загон?
Старец подсадил Марию на осла и пошел в указанном направлении. Яркая звезда плыла чуть впереди. Вскоре они подошли к пещере, из которой доносилось мычание животных. Старец открыл загон и помог Марии сойти.
- Смотри, Мария, здесь огромная копна сена, ты сможешь прилечь.
Он заботливо расстелил свой старый плащ на сене и помог Марии опуститься на него, а сам, устало вздыхая, пошел закрыть загон. «На все воля Господа нашего и Творца…», - утешал он себя. Подняв к небу глаза, он увидел ту самую звезду, о которой говорила Мария. Звезда, и впрямь, была необычайно яркой. Казалось, что она пульсирует в небе, заполняя собой все вокруг. Желая поделиться чудом, старец обернулся и застыл у дверей загона: все пространство пещеры было заполнено светом звезды. В этом свете не было видно ни животных, ни стен, слышно было, как где-то в этом свете восторженно вздыхала Мария. Потом свет стал постепенно рассеиваться, глаз стал различать стены и своды пещеры, животных, но Мария была по-прежнему окутана этим таинственным светом, который постепенно сгущался вокруг нее. «Надо подойти к ней, не случилось бы беды», - подумал старец Иосиф, но так и не смог сдвинуться с места. Свет звезды сгущался на груди у Марии и Иосиф увидел, что она с восторгом смотрит на что-то неразличимое его глазу. Когда же свет окончательно рассеялся, он увидел на руках Марии прекрасного Младенца.
Младенец улыбался, глядя на Марию, а она ловила губами его пальчики и нежно целовала их.
- Как же Ты прекрасен, Господи! – воскликнула Мария. – Какое это счастье!
И она тихонько засмеялась от радости, наполнявшей ее сердце. «Я впервые слышу ее смех, - подумал Иосиф. – Но я и сам чувствую себя таким счастливым, будто и не было этого ужасного безприютного пути». Необычное тихое счастье переполняло Иосифа, счастье столь непохожее на ту бурную радость, с которой он встречал известие о рождении сыновей. В этом счастье было что-то безконечное и непостижимо мудрое, отчего непонятно щемило сердце.
- Радость моя, как бы Ты не замерз, - прошептала Мария, повивая Младенца покрывалом. Снаружи раздался топот ног, и в пещеру вбежали растрепанные люди. «Разбойники!» - мелькнуло в голове у Марии, и она закрыла собой Дитя. Иосиф вскочил на ноги, загораживая собой Младенца и Его Мать.
-Что вам здесь надо? – голос старца зазвучал грозно. Присутствие Младенца неожиданно наделило его уверенностью в своих силах. Вбежавшие заговорили наперебой:
- Мы пастухи… мы видели Ангела… он сказал, что здесь Спаситель… мы сразу побежали…
- Вот ОН, - Мария положила Младенца в ясли и опустилась на колени. – Вот Он!
Пастухи робко приблизились к яслям и опустились на колени вокруг. Они восторженно глядели на Младенца, не смея произнести ни слова, а Младенец, улыбаясь, глядел на них.
- Можно, я поцелую Его, - робко спросил Марию один из них.
- Да, наверное...- недоуменно пожала Она плечами.
И в этом момент Младенец, разрешая все сомнения, протянул ручку пастуху, и тот с волнением коснулся ее губами. Из глаз его потекли слезы.
- Честное слово… я никогда…чтобы так… никогда еще я не чувствовал себя таким счастливым, - пошептал он.
- Приветствуем вас, добрые люди, - послышался голос у входа в пещеру. Пастухи обернулись и увидели трех мужей. Дорогие кони, драгоценная упряжь, богатые одежды говорили об их знатности; величавая осанка и любезное обращение – об учености.
- Нам открылось, что здесь должен родиться Великий Царь, - сказал один из них.
- Мы шли за звездой, - пояснил второй. – Она вела нас к Великому Царю. Где же Он? Мы хотим поклониться Ему.
- Мы принесли Ему дары, - промолвил третий.
Пастухи расступились, и мудрецы с поклоном приблизились к яслям. Благоговейно смотрели ученые мужи на Младенца, который внимательно смотрел на каждого из них.
- Поразительно, - прошептал один из них, - я чувствую себя совершенным глупцом рядом с Ним, но при этом – счастливым глупцом.
- Как ничтожны рядом с Ним все наши знания, правда, Мельхиор? – промолвил другой.
- Братья мои! Мы претерпели много скорбей, но я готов перенести их снова, чтобы только оказаться рядом с ним! – воскликнул третий.
Вернувшись к своим коням, они поднесли Младенцу три ларца.
- Владыка! Велика слава Твоя. Прими ныне эти дары – золото, ладан и смирну - от рабов Твоих, - и они с поклоном сложили дары у яслей.
- Теперь поедем к Ироду, он ведь тоже хотел поклониться Царю?
- Нет, - ответил тот, которого назвали Мельхиором. - Они встретятся, когда Господу это будет угодно.
Рано утром к пещере подошла женщина с ребенком на руках. Увидев Младенца в яслях, она восторженно ахнула:
- Ты уже родила? Так быстро? Когда я рожала первый раз, то мучилась почти два дня, и все лицо было в пятнах, а ты свежа, как утренняя роза!
В это время Младенец проснулся и потянулся к Матери. Та взяла его к груди, и Младенец радостно зачмокал. Женщина не переставала восхищаться.
- Смотри-ка, какой крупный! И волосики золотистые! И какой спокойный! А мой Дисмас из-за этой сыпи целыми днями плачет и плачет и совсем не ест. Только сегодня ночью поспал.
- Бедняжка, - Мария протянула руку и погладила малыша. - Господь спасет тебя!
- Да сбудутся Твои слова, - подхватила женщина. – Дисмас, Дисмас, смотри, какой прекрасный Младенец. Он улыбается! Мой мальчик улыбается!
- Знаешь, - обратилась она к Марии, - я видела много детей, и для любой матери ее ребенок - самый лучший, но на Твоего Младенца так бы и смотрела всю жизнь! Жаль, что мне надо уходить, но я обязательно приду еще. Слышишь, Дисмас, не плачь, ты еще увидишь Его!
На другое утро женщина пришла снова, но никого в пещере уже не нашла. Только белая лилия лежала на ворохе сена.
КУЛЕБЯКИНА Екатерина Николаевна, г. Обнинск
.JPG)
