Весь мир — театр, мы все — актеры поневоле, Всесильная Судьба распределяет роли, И небеса следят за нашею игрой

Театр – для меня – глубоко терапевтический фактор, тема глубинная и до конца не исследованная. Разумеется, о театре написаны сотни томов исследований и трактатов, но истина всегда где-то посередине или с краю. Я не только люблю театр, как друга, как личность, но и как очень хорошего и перспективного врача-терапевта, психолога, невролога. Я оставляю в храме-театре все свои проблемы и болезни. Театр дает ответы на все вопросы и помогаент мне жить и радоваться жизни. И очень часто мне удается перевоплотиться в личность героев и сопереживать свою драму, свой «внутренний театр» с театром вообще. 

Если вы обращали внимание, сколько милых женщин посещают театр. А мужики в основном ходят в театр по указке понимающих театр, дамских сердец. При этом, женщины воспринимают и переживают театральные коллизии напрямую. От сердца к сердцу. А мужикам, надо объяснить, пожевать, донести. Им намного труднее въехать в тему. Им более понятен образ буфета. По этой причине буфет в театре – это тоже театр. Иногда более проникновенный, страстный, понятый и осязаемый. 

Если Вы любите театр, как люблю его я, то Вы поймаете, насколько это – жизненно важная штуковина. И народился он вместе с человеком, для него и с его непосредственной необходимой частью его сознания. Обращаю Ваше внимание, что наш театр, калужский, особенный. Он наш. Главная особенность нашего театра, руководитель нашего театра народился, можно сказать, в нем, в театре. Если проследить историю калужского театра за последние сорок лет, то мы явственно почувствуем, что один главнейший элемент нашего театра – это его руководитель. Если внимательно отследить пути развития иных губернских театров, то мы увидим, что руководители, как правило, менялись и меняются, как костюмы к различным спектаклям. А наш, он как бы, вечный. Я не буду давать глубинную историю жизни и характеристику директора калужского театра, пусть он сам о себе расскажет, если сочтет нужным. Только одно слово.

Если взять любую пьесу, то мы видим, что основной темой, если не главной, то обязательно знаковой, параллельной, являются отношения между женщиной и мужчиной. Эти отношения – сложные, для женщин, весьма существенные, для мужчин. Иногда даже, трагические и комические, одновременно. Весь древнегреческий театр и римский прославлял любовь и интриги, глубоко с ней связанные. Разумеется, когда пытаешься сказать что-то важное о театре, просто необходимо говорить о режиссере, его видении темы. Его трактовке образов. И, конечно, об актере, как главной и существенной личности. Глубоко проникающей в сознание зрителя. Ведь, не секрет, что очень часто, зрители ходят в театр на «актера», реже на режиссера, и совсем редко, на «директора». Все это так, но в нашем случае, не совсем. 

Как выразился один успешный психолог «невроз как внутренний театр личности». Лицо человека. Это маска, это личина, тень подлинного лица может самостоятельно действовать в объективном мире. Отпадет маска, ну и что же останется? Ничего, если за нею ничего и не было. И если человек чувствует в себе глубинную работу своей жизнеобразующей сути, своего живого неповторимого существа, то он желает проявить в себе, воочию увидеть его, удостовериться и сознанием своим, а не только чувством, в его присутствии. Он пытается сбросить с себя все искусственные маски, все омертвелые личины, все свои неврозы, до времени защищавшие его, но в критические моменты жизни ненужные, не проявляющие его внутреннего жизнеобразующего «Я». Процесс отторжения маски – всегда страдание, но всегда и творчество, это творческое страдание, это род и рождение подлинного существа в человеке – личности. Это и есть театр!