И это тоже наша история. КАЗАЧЬЕ САМОУПРАВЛЕНИЕ ПРИ III ГЕРМАНСКОМ РЕЙХЕ

На иллюстрации: казаки Вермахта в 1944 году.

И ты не верь, что счастья в наши хаты
Добьёшься ты молитвой и постом,
Закрыта ль дверь – в замок из автомата
Ты магазин опорожни огнём.

Казак-поэт Павел Поляков.

В мировой истории и, тем более, в истории России ни до Второй Мировой войны, ни после неё – не было поступков и прецедентов такого масштаба, когда огромное количество солдат одного и того же народа боролись друг против друга – одни в армии государства, где они жили, другие – в армии, напавшей на данное государство. А количество таких солдат, воевавших на стороне германского вермахта против СССР, было, по данным исследователей, порядка 1 миллиона 200 тысяч человек. Это на порядок больше, чем даже в противостояние в Гражданскую войну! Назвать всё это простым предательством – значит не осознавать ни масштабов случившегося, ни причин, побудивших этот миллион так поступить.

В год Великого исхода Россию покинуло примерно 120 тысяч казаков. Казачьи станицы появились в Китае, Европе, Америке. Только в Европе в 1920-1930-е годы существовало более 120 станиц, хуторов, различных общеказачьих и войсковых объединений. Но единства среди казаков-эмигрантов не было. Во второй половине 1920-х годов произошёл идеологический раскол. Одни казаки считали Россию единой и неделимой (державники), другие объединились в Союз вольного казачества (самостийники). Лозунг самостийников был чётким: «Наш девиз – Казачья воля, Казакия – наша цель». Четыре южных казачьих Войска – Донское, Кубанское, Терское и Астраханское – по проектам самостийников должны были в будущем объединиться в государство Казакия, с последующим отделением от России, независимо от формы власти в ней.

Готовясь к войне с СССР, Германия совершенно не заботилась о том, чтобы подыскать себе союзников среди народов, проживавших в Советском Союзе и имевших эмигрантские диаспоры в Европе. Руководство III Рейха было уверено, что порабощение режимом большевиков без всяких дополнительных аргументов побудит их не оказывать сопротивление немцам. А если где-то и проявится недовольство, то вооружённые силы Германии будут вполне в состоянии его подавить. Поэтому вожди казачьей эмиграции, наблюдавшие за национальной политикой Рейха, с прискорбием отмечали, что немцы не видят разницы между русскими и казаками и им совершенно безразличен «казацкий вопрос».

Но 1941 год показал: Казачий Народ в СССР оказался не только не уничтоженным, не дострелянным, не исчезнувшим окончательно с лица земли, не раздавленным полностью и потерявшим национальное самосознание, но при первой же возможности снова поднялся против враждебной им большевистской власти.

На стороне Сталина тоже были казаки, одурманенные большевистской пропагандой, но этнических, природных казаков среди «советских казачьих воинских подразделений» (набиравшихся просто по принципу проживания новобранцев на территориях бывших казачьих Войск, куда, как мы помним, власть организовала массовое переселение иногородней бедноты из центральных русских областей) было неизмеримо меньше, чем в составе казачьих подразделений Вермахта. Не стоит забывать и того, что многие не только рядовые этнические казаки, но и их лидеры, несмотря на предвоенное пренебрежение нацистских идеологов к «казачьему вопросу», в условиях начавшейся войны надеялись, что руководство Третьего Рейха позволит после освобождения казачьих территорий от коммунистов установить на них самостоятельное правление и провозгласить государство “Казакия”.

В переписке Краснова П.Н. с атаманом «Общеказачьего Объединения в Германской империи, Словакии и Венгрии» (1940-1945 гг.) Балабиным Е.И. по поводу участия казаков в войне на стороне Вермахта бывший донской атаман Краснов, в частности, пишет: «Если будут восстановлены казачьи Войска (об этом я хлопочу), то на началах старого станичного быта и самой суровой дисциплины. Кругам и Раде не дадут говорить и разрушать работу атаманов, как это делалось в 1918 – 1920 годах. Итак, всё темно и неизвестно. Нужно ждать конца войны, предоставив себя воле Божьей и поменьше болтать».

Однако Гитлер в начале победоносного наступления не нуждался в помощниках. Более того, на территории Рейха был ужесточён контроль над казачьей эмиграцией. Казачьим лидерам дали понять, что они должны ждать, пока их не позовут. Надежда на широкомасштабное восстание в казачьих областях также не подтвердилась, особенно после того, как в среду́ казачьей эмиграции просочились сведения о казачьих частях в составе Красной армии.

Политика германского руководства в отношении к казачеству была в разные периоды Великой Отечественной войны неоднозначной и очень часто двойственной. Первоначально, по проекту рейхсминистра восточных оккупированных территорий Альфреда Розенберга, планировалось создание казачьей полуавтономии “Дон и Волга”. Однако вскоре Восточное министерство Третьего Рейха отказалось от идеи создания подобных территориальных образований. Причина была в следующем: германская администрация поначалу отказывалась признавать казаков особой национальной группой. В соответствии с решением гитлеровского руководства земли донских казаков включались в состав рейхскомиссариата “Украина”, а кубанских и терских – в состав будущего рейхскомиссариата “Кавказ”.

Управляющий иностранным отделом “Казачьего Национально-Освободительного Движения” (КНОД) П.К. Харламов, после посещения Берлина, в строго конфиденциальном письме к руководителю КНОД Василию Глазкову от 10 апреля 1942 года сообщал, что для германских властей:

а) Казачьего Народа нет и быть не может, б) казачьего вопроса нет и поставлен к разрешению он не будет, в) казаками совершенно не интересуются и принципиально не хотят интересоваться те, от кого зависит будущая судьба Востока, г) наконец, отношение к казакам скверное, то есть совершенно такое же, как к остальной части русской эмиграции. Ни в одном правительственном учреждении отдельного особого референта по казачьим делам не существует…

Являясь не фантазёром, – подводил неутешительный итог Харламов, – а реальным политиком, я с очевидностью понял, что наше национальное дело стоит на мели и с неё сдвинуть дело нет никакой возможности».

Однако важно отметить, что пренебрежительное отношение к казакам было характерно исключительно для нацистских политических руководителей. В Вермахте же к этим опытным солдатам с многовековым боевым прошлым отношение начало постепенно меняться уже с осени 1941 года. Командование Вермахта обратило внимание на казаков как на убеждённых борцов против большевизма и приступило к созданию в армии боевых казачьих частей из казаков-военнопленных.

По-другому шло формирование добровольческих частей в Русском Корпусе на Балканах, где после Гражданской войны оказалась значительная часть русской и казачьей военной эмиграции. Корпус создавался в очень сложных условиях, когда на её территории шла борьба между германскими оккупационными войсками, сербскими партизанами-четниками генерала Д. Михайловича и коммунистическими партизанами Тито, в составе которых была масса уголовников, ради возбуждения ненависти к немцам провоцировавших обстрелы мирного населения Вермахтом. Для этого они занимали дома граждан, делая из них заложников, и вели из чужих жилищ огонь по немецким солдатам, заставляя последних думать, что это население предпринимает нападение и вынуждая отвечать огнём для подавления такой позиции. Естественно, жертвами в основном становились мирное население – хозяева этих домов, а титовцы, произведя провокационные выстрелы, покидали такую огневую точку.

При этом титовские партизаны видели в русских и казаках своих непримиримых врагов и приступили к их уничтожению, вырезая порой целыми семьями. В этих условиях в эмигрантских кругах возникла идея организации самообороны, которая вскоре получила гораздо более широкое политическое значение и привела к организации особого воинского формирования – Русского Корпуса.

Этот Корпус был, в первую очередь, именно русским, а не казачьим, и казаки пошли в него потому, что на Балканах не создавалось тогда чисто казачьего подразделения и выбора у казаков не было. Корпус официально начал формироваться 12 сентября 1941 года. Основатель его генерал-майор М.Ф. Скородумов указывал в приказе № 1 назначение русского национального воинского соединения – продолжить борьбу с коммунистами для освобождения порабощённой ими России. Приказ не отвечал замыслам германского нацистского политического руководства в отношении будущего Российского государства, и после выхода этого приказа генерал Скородумов был арестован. Командиром стал начальник штаба Корпуса генерал-майор Б.А. Штейфон. Создатели Корпуса исходили из того, что одержать победу над русским народом и полностью оккупировать страну немцы не смогут, зато могут способствовать падению сталинского режима, после чего сопротивление развернётся уже на национальной основе и будет возглавлено готовой силой в лице Русского Корпуса и подобных ему формирований.

Приказ о создании Корпуса вызвал небывалый подъём и привлёк в его ряды большинство русских и казаков, проживавших в Сербии. В него, в частности, вступили 95% живших на Балканах первопоходников – в одном только 1-м Казачьем полку состояло свыше 130 участников Первого Кубанского (“Ледяного”) похода. В Корпус вступали как ветераны Гражданской войны, так и юноши, выросшие в эмиграции.

Казачьи формирования узаконили только после 15 апреля 1942 года, когда Гитлер лично разрешил использовать казачьи (и кавказские) части в качестве равноправных союзников Германии. Разгромленные и обессиленные в Гражданской войне казаки двадцать лет ожидали помощи со стороны и готовы были встать в ряды любого противника СССР. И в 1942 году оказалось, что сталинские репрессии и антиказачий террор не смогли убить дух сопротивления даже в тех, кто считался давно замирённым и покорным. Германцев, наступающих на Кавказ, с радостью встретили почти все казаки. Они тут же приступили к формированию своих воинских частей и в германской армии появились казачьи полки и батальоны, со временем выросшие в дивизии и корпуса.

Летом 1942 года немецкая армия вступила в пределы казачьих областей Дона, Кубани и Терека. Несмотря на то, что ещё в апреле 1936 года казаки в СССР были восстановлены в правах, здесь нашлось немало смертельно обиженных советской властью, рассчитывавших поквитаться с коммунистами за убийства родных и близких людей, за расказачивание и раскулачивание. Симпатии казаков по отношению к немцам ещё более подогрел сам Сталин. По его приказу в мае-июне 1942 года во многих кубанских станицах подвергли высылке казацкое население, признанное неблагонадёжным.

Но было бы неправдой утверждать, что всё население казачьих областей поддержало немецкие власти. Так, в районе Краснодара действовало 87 советских партизанских отрядов, некоторая часть которых состояла из казаков. Однако, в тех районах, где казаки наиболее пострадали в ходе Гражданской войны и коллективизации, немцам оказывался радушный приём. И прежде, чем обвинять таких казаков в предательстве по отношению к коммунистам-угнетателям, необходимо знать предысторию их политического выбора. Вот лишь два примера.

Вот воспоминания казака станицы Усть-Медведицкой, которые приводил исследователь казачьего зарубежья донской казак К.Н. Хохульников, ныне покойный: «Я был мальчиком, когда в станице Усть-Медведицкой красные на моих глазах зарубили отца, изнасиловали обеих сестёр, а потом повесили. Я прятался в камышах, а красные искали меня по всей станице: “Щенка прибить тоже надо!”. Я бежал, бродяжничал. Оказавшись в детдоме, назвал другую фамилию... Началась война, меня призвали в Красную армию. В первом же бою перешёл на сторону немцев. Сказал, что буду мстить за всех родных, пока я жив. И я мстил».

Из воспоминаний казака Василия Григорьевича Пивоварова, отсидевшего после войны 25 лет в советских лагерях и с которым автор лично виделся летом 2009 года в станице Еланской на Дону: «Я родился в августе 1925 года в Новочеркасской тюрьме. Отца и мать расстреляли вскоре после моего рождения. По просьбе матери меня передали в её родную станицу Кривянскую. Усыновителем стал казак Григорий Назарович Пивоваров, в годы Гражданской войны служивший у моего родного отца в летучих отрядах, боровшихся с большевиками. Приёмную мать звали Евдокия Ильинична. Они скрывали, что я им не родной сын. Летом 1942 года пришли немцы с казаками. Стали формировать добровольческий казачий полк. Я первым в станице стал добровольцем 1-го казачьего полка (1-й взвод, 1-я сотня). Получил кобылу, седло и сбрую, шашку и карабин. Принял присягу на верность батюшке Тихому Дону. Стал служить под командой походного атамана полковника Павлова, с которым связал себя на жизнь и на смерть. Отец и мать похвалили и гордились мною».

После выдачи казаков в СССР англичанами Пивоваров был приговорён к расстрелу за «измену Родине». Однако, в виду малолетства, приговор заменили максимальным сроком заключения в ГУЛАГе. Из воспоминаний В. Г. Пивоварова: «...Они мне говорят, откажись от Панвица, откажись от Краснова, откажись от Павлова, скажи, что в обозе сидел, картошку чистил. А я нет! Так они мне и вышку. Но потом на лагеря заменили. И в 53-м завыл гудок у нас в колонии, и объявили, что Сталин сдох. А все молчат, не могут поверить, кто-то плакать начал. А я возьми и давай кричать: "Подох гад! Что ж вы молчите, не радуетесь? Ура!"».

Вермахт принял казаков в свой состав, удостоив казака С.В. Павлова чином полковника и званием походного атамана. По свидетельству современника тех событий В.С. Дудникова, «Военные комендатуры предложили казачьему населению избрать атаманов и возродить атаманское правление, открыть церкви. Это был гром среди ясного неба и радость среди раздавленного большевистским геноцидом казачества».

В августе 1942 года в войска было разослано так называемое “Положение об использовании местных вспомогательных формирований на Востоке”. Согласно этому Положению представители тюркских народностей и казаки выделялись в отдельную категорию «равноправных союзников, сражающихся плечом к плечу с германскими солдатами против большевизма в составе особых боевых частей…».

Началось создание структур местного казачьего самоуправления. В хуторах и станицах были выбраны атаманы, созданы отряды самообороны. Первый официальный казачий войсковой атаман был избран на Дону в станице Елизаветинской. По решению общевойскового Круга им стал репрессированный при советской власти казак Куролимов. 9 сентября 1942 года в Новочеркасске с разрешения немецких властей прошёл казачий Сход, на котором был избран Штаб Войска Донского во главе с походным атаманом полковником С.В. Павловым.

После занятия Кубани немецкими войсками группы “А”, её командование получило из Берлина разрешение на проведение эксперимента по созданию автономного казачьего района, в котором предполагалось после ухода Вермахта восстановление самоуправления. Казакам гарантировалась свобода в культурной, образовательной и религиозной деятельности. Предполагалось в будущем реорганизовать район в атаман-губернаторство. Была разрешена ликвидация колхозов и переход к частному землевладению.

Вследствие одобрения Берлина, с 1 октября 1942 года на Кубани начал функционировать так называемый “Казачий округ” (1-й Уманский показательный отдел), включавший в себя территорию шести районов севернее Нижней Кубани с общим населением в 160 тысяч человек. Отличием “Казачьего округа” от всех остальных казачьих территорий было применение к нему неофициального названия «Казакия», но при этом такого обозначения не было ни в одном документе.

Низшим звеном административного деления “Казачьего округа” являлась станица во главе с выборным атаманом, станицы объединялись в районы, во главе которых также стояли выборные атаманы, которые, в свою очередь, подчинялись атаману округа, назначаемому немецким полевым командованием. В отличие от других занятых немцами территорий, атаманы станичного и районного звена подчинялись напрямую только атаману округа, а не германскому командованию. Вместе с атаманами на Кругах избирались и Советы стариков. Были случаи, когда по ходатайствам атаманов немцами освобождались военнопленные-казаки. Такую “привилегию” ранее имели лишь военнопленные-украинцы.

Верховный атаман “Казачьего округа” имел двух помощников. В компетенцию Верховного атамана и его помощников входили вопросы организации полиции из казаков, финансы, сельское хозяйство и животноводство, здравоохранение, образование, культура, строительство дорог и поддержание их в нормальном состоянии. Но главной задачей являлось формирование отрядов самообороны, которые защищали бы местное население от действий коммунистического подполья и партизанских отрядов. Такие отряды были организованы к концу 1942 года в количестве трёх сотен постоянного состава и 3-х тысяч казаков резерва. Всего же, по подсчётам немецких кураторов, “Казачий округ” вполне мог создать и содержать армию в 75 тысяч штыков.

На Дону обстановка была иная, чем на Кубани. Здесь немцы не ликвидировали колхозы, но жизнь в хуторах и станицах шла по старому укладу. Одновременно шла организация малых добровольческих казачьих подразделений. Слово очевидцу тех событий: «Убирали колхозный хлеб, немцы колхозы не разгоняли. Делили пшеницу, засыпали зерно для будущего урожая. Работали на себя. Где-то за 6 месяцев люди почувствовали душевную свободу. А в памяти хорошо сохранялись недавние события».

15 ноября 1942 года в Новочеркасске появилась “Декларация Войска Донского”, в которой, в частности, говорилось: «...Донское Войско просит Германское правительство признать суверенитет Дона и вступить в союзные отношения с Донской Республикой для борьбы с большевиками... Первыми и неотложными мероприятиями Германского правительства, способствующими установлению союзных отношений, должны быть:

Немедленно освободить из лагерей военнопленных казаков всех Войск и направить их в штаб походного атамана.

Отпустить в распоряжение походного атамана всех казаков, находящихся в германской армии.

Не производить на территории Казачьих Земель принудительный набор молодёжи для отправки в Германию.

Отозвать хозяйственных комиссаров с территории Казачьих Земель и производить снабжение германской армии за счёт продовольственных ресурсов казачества только на договорных началах.

Отозвать комендантов из Управления донскими конными табунами, являющимися неприкосновенной собственностью Войска Донского».

Эта Декларация осталась без ответа со стороны германского правительства, тем не менее, она не прошла бесследно, и, как утверждают некоторые источники, именно она послужила толчком для проведения эксперимента с казачьей независимостью немецким военным командованием на Кубани. При этом остаются сомнения в таком утверждении, поскольку налицо несовпадение дат: «Казакия» начала функционировать с 1 октября, а “Декларация Войска Донского” появилась лишь 15 ноября 1942 года. Но кто его знает, что там и когда происходило в тиши кабинетов, где принимались решения.

Первым боевым крещением донских казачьих отрядов стала ликвидация советских партизан в донских плавнях. В городах и районных центрах Дона, Кубани и Терского Края шла борьба казаков с советским подпольем и партизанскими отрядами. По свидетельству П.Н. Донскова, в Ростове, Батайске, Новочеркасске и других городах в новосозданные органы местного самоуправления внедрилась советская агентура. Пышным цветом расцвела спекуляция. В этой мутной воде советские спецслужбы вели активную разведывательную и диверсионную работу.

Но постепенно картина стала меняться, крепло и ширилось местное казачье самоуправление. Несмотря на многочисленные препоны, казаки достали лошадей и смогли вооружиться. Вслед за этим казачий актив, при содействии органов СД и абвера, разгромил советское подполье в городах Области Войска Донского.

Новая казачья власть вскоре приступила к организации казачьих частей для борьбы против Красной армии. В соответствии с приказом походного атамана Павлова, все казаки, способные носить оружие, должны были явиться на местные пункты сбора и зарегистрироваться. Атаманы станиц были обязаны в три дня произвести регистрацию личного состава. Каждый доброволец имел право заявить свой последний чин в Российской императорской или в Белой армии. На местное казачье самоуправление, как и встарь, было возложено обеспечение казаков строевыми лошадьми, сёдлами, шашками и формой. Оружие выделялось по согласованию с немецкими штабами и комендатурами.

Но были и отрицательные моменты. Единства в стане казачьего руководства не было. В штабе походного атамана и в структурах казачьего самоуправления существовал ряд группировок и течений, враждебно относящихся друг к другу. Так, в штабе Павлова не доверяли руководителю кубанцев Т.И. Доманову, считая его агентом советских спецслужб. Ряд казачьих офицеров предпочитал больше заниматься коммерческой деятельностью, нежели созданием казачьих частей. Аналогичная ситуация продолжалась ещё с довоенных времён и в среде казачьей эмиграции, где казаки-самостийники продолжали “воевать” с прорусскими казаками-державниками.

В декабре 1942 года Министерство оккупированных восточных территорий Третьего рейха учредило Казачье управление Дона, Кубани и Терека, перед которым ставилась задача, среди прочего, добиваться освобождения советских военнопленных-казаков и возвращения на родину казачьей молодёжи, вывезенной на работы в Германию. Кроме того, Казачье управление должно было сформировать общеказачье Временное правительство. Это решение было принципиально важным для судьбы Казачьего Народа, поскольку вполне могло стать шагом к созданию единой казачьей государственности – Казакии.

Но этого не случилось, поскольку вскоре, уже 1 января 1943 года, немецкое командование было вынуждено отдать приказ об отступлении. При этом бо́льшая часть казачьих территорий немцами оставлялась. Незадолго до этого полевой комендант фон Кольнер фактически узаконил выборность атамана “Казачьего округа” и утвердил в этой должности вахмистра Т.С. Горба, которому вручил булаву, а также назначил походным атаманом Кубанского казачьего Войска И.И. Саломаху.

Командующий армейской группировкой “Геере-группе Зюд-А” генерал фон Клейст 2 января 1943 года подписал приказ о создании Кавказского штаба эвакуации беженцев. На следующий день был опубликован приказ германского командования об отходе с Терека терских казаков и горцев, не желавших “вновь становиться коммунистическими рабами”. При этом все немецкие местные и полевые комендатуры были обязаны оказывать всяческую помощь беженцам. Многотысячная людская и конная масса хлынула из родных мест на запад. Под знамя походного атамана Павлова собрались все строевые казачьи части противников СССР и обозы беженцев. Уходя на Днепр, Павлов стоял во главе десяти полков, которые вели непрерывную борьбу с осмелевшими советскими партизанами. Сражались казаки отчаянно.

В конце января 1943 года, в связи с отступлением немецких войск, эксперимент по восстановлению старинного казачьего самоуправления на Кубани был свёрнут. Отдельно от других вопросов, возникавших при отступлении, решался вопрос эвакуации населения 1-го Уманского показательного отдела – “Казачьего округа”. Эвакуацию с Кубани возглавил кубанский походный атаман войсковой старшина И.И. Саломаха, им же был подписан приказ о мобилизации всех кубанских казаков. В феврале 1943 года Красная армия заняла всё бывшее Войско Донское, а в октябре того же года – Кубань.

В декабре 1943 года по требованию немецкого командования были распущены многочисленные разрозненные штабы формирований казачьих войск и создано централизованное казачье объединение под названием Казачий Стан во главе с походным атаманом С.В. Павловым.

31 марта 1944 года в Берлине был организован прообраз Временного казачьего правительства за границей (Главное Управление казачьих Войск) во главе с П.Н. Красновым, которое тесно сотрудничало с Казачьим Управлением Дона, Кубани и Терека. По представлению Краснова, в апреле 1944 года для размещения Казачьего Стана было выделено в районе белорусских городов Барановичи – Слоним – Новогрудок – Ельня – Столица 180.000 гектаров земли. Всех казачьих беженцев (народ-эмигрант) сгруппировали по казачьим Войскам – Донскому, Кубанскому, Терскому, которые делились на округа и отделы, возглавляемые атаманами. Была создана Казачья православная епархия, функционировали начальные школы.

Начальник Главного Казачьего Управления генерал Краснов произвёл походного атамана Казачьего Стана Павлова в чин генерал-майора, но вскоре, 17 июня 1944 года, Павлов погиб в результате боестолкновения с засланной советской диверсионной группой. На место походного атамана Казачьего Стана был назначен Т.И. Доманов, но организовать казачью жизнь на территории Белоруссии из-за наступления Красной армии так и не удалось. В первой половине июля Т.И. Доманов получил приказ о немедленной эвакуации Казачьего Стана на территорию Польши, но добраться до нового пристанища удалось далеко не всем – пути движения казачьих колонн блокировались партизанскими отрядами.

В Польше Казачий Стан пробыл недолго, и в соответствии с очередным приказом ему было определено место для нового поселения – в Северной Италии, в район Карния. По послевоенной Конституции Италии от 11 декабря 1947 года территория, включающая в себя Карнию, называется провинцией Удине, которая, в свою очередь, входит в состав автономной области Фриули-Венеция-Джулия. Среди 27 муниципалитетов Карнии имеется городок Тольмеццо, куда казаки и прибывали в период с 29 августа по 30 сентября 1944 года. Им очень понравилась Карния, которую они на свой манер стали называть Казакией.

В казачье национально-государственное автономное образование под названием “Казачий Стан” были переселены казачьи семьи, расквартировывались казачьи войска. После многомесячных скитаний у казаков появилась надежда, что наконец-то они прибыли на место, где смогут обосноваться надолго и даже устроить, по своим обычаям и традициям, свою Казачью Землю. Осенью 1944 года в каждую станицу или округ был назначен священник. Также с этой осени здесь стал выходить журнал «Казачья Земля».

Несмотря на тяжёлые условия обустройства казаков Казачьего Стана в Италии, принципы социальной самоорганизации проявились здесь наиболее ярко. Итальянские городки были переименованы в станицы, а центр казачьих поселений – Алессо – в Новочеркасск. Главную площадь итальянского Новочеркасска назвали именем атамана Платова, а одну из главных улиц – Балаклавской. На конфискованных земельных участках казаки выращивали привычные им овощи, постепенно наладились и другие стороны быта. Для молодёжи в городке Вила Сантина организовали 1-е Казачье юнкерское училище на 300 человек с 2-летним курсом обучения. В городке Цветль был сформирован офицерский резерв из 400 человек.

В начале февраля 1945 года из Берлина в Карнию было переведено Главное управление казачьих войск. П.Н. Краснов устроил свою ставку в городке Вилла-ди-Верценьис в гостинице «Савойя», где жил около трёх месяцев – с 9 февраля по 2 мая.

По состоянию на 26 апреля 1945 года в Казачьем Стане имелись: казачья военно-ремесленная школа с 2-летним курсом обучения и 11-ю мастерскими; войсковая гимназия смешанного типа, рассчитанная на 7-летнее обучение; женская 2-летняя школа; шесть начальных и церковно-приходских школ; восемь детских садов. В будущем планировалось даже открыть некоторое подобие “Института благородных девиц”. Программы занятий для всех учебных заведений разрабатывались специально для этого созданным Отделом просвещения при Штабе Казачьих Войск. В Толмеццо был открыт казачий музей и театр, в окрестностях этого города работала казачья типография, где печатались учебники, церковные книги и казачья литература. Практически в каждой станице были организованы небольшие библиотеки и избы-читальни. В Казачьем Стане был сформирован “Совет казачьих учёных” под председательством профессора Свидерского. Был составлен казачий уголовный кодекс и открыт казачий банк. Имелись казачья больница на 350 коек и военный госпиталь на 150 коек, 14 зубоврачебных пунктов, аптеки, 2 родильных дома и детские ясли. В Казачьем Стане существовало и Епархиальное управление во главе с протопресвитером казачьего духовенства протоиереем Василием Григорьевым. Под его началом находилось 46 священников и дьяконов. Здесь же находился и Войсковой Собор.

Численность Казачьего Стана колебалась от 25 до 35 тысяч человек, при этом в Толмеццо находилось ещё и несколько тысяч кавказцев под командованием Султан-Гирея Клыча – в прошлом командира Черкесской дивизии Добровольческой армии генерала Деникина.

22 апреля 1945 года к руководству Казачьего Стана прибыли три итальянских офицера от штаба местных партизанских сил. Доманову был предъявлен ультиматум, в соответствии с которым казаки должны были покинуть Италию, сдав всё оружие партизанам. На Казачьем совете под председательством Краснова было решено оружие не сдавать и при необходимости прорваться с боями в австрийский Восточный Тироль. Отрицательный ответ казачьего руководства вызвал массовые нападения на казачьи селения со стороны партизан.

Согласно рапорту генерал-майора Доманова, к 27 апреля 1945 года численность Стана составила 31.630 человек, в их числе 18.060 рядовых, унтер-офицеров и офицеров, а также 13.570 гражданских лиц. Пополнения шли за счёт Резерва казачьих войск, начальником которого был назначен ветеран Гражданской войны, генерал-лейтенант Андрей Григорьевич Шкуро (Резерв был создан в сентябре 1944 года).

30 апреля 1945 года командующий немецкими войсками Юго-Западного фронта генерал Ретингер подписал приказ о прекращении огня. 2 мая должна была начаться капитуляция германских войск в Италии. В тот же день было решено начать эвакуацию Казачьего Стана из Италии. Однако все места дислокации казачьих частей и беженцев оказались окружены партизанами. 2 мая 1945 года Т.И. Доманов уведомил партизанское командование о том, что в ночь с 2 на 3 мая казаки начинают отход из Италии.

В указанную ночь беженцы Казачьего Стана и кавказцы Султан-Гирея Клыча покинули Италию. Первоначально казачьи колонны двигались в нейтральную Швейцарию, но эта страна категорически отказалась принять Казачий Стан.

Почти до последних дней войны 15-му Казачьему кавалерийскому Корпусу СС фон Панвица приходилось вести крайне тяжёлую борьбу на два фронта – с частями болгарской и югославской армии, и только 6 мая последние подразделения Корпуса перешли на территорию Австрии. 3-й Казачий запасной полк полковника Лобасевича попал в окружение и после нескольких дней осады был вынужден капитулировать. Позднее Лобасевич был передан англичанам, а те, в свою очередь, выдали его советской стороне. Казаки были загнаны на советский пароход и доставлены в Новороссийск, затем в Махачкалу. Здесь СМЕРШ вёл допрос прибывших. После пятимесячных допросов всех скопом осудили на 25 лет. С началом штурма Белграда отказался от эвакуации на Запад атаман Терского казачьего Войска Герасим Андреевич Вдовенко, и при вступлении в город советских войск он был, по одной версии, повешен, по другой версии умер в тюрьме.

В решающие моменты последних дней войны, в то время, когда русская антисоветская власовская армия пошла навстречу советским полкам и помогла им, выступив в Праге против союзных немцев, военные части и беженцы Казачьего Стана всеми силами пробивались на запад. Их вёл походный атаман Т.И. Доманов и немецкие командиры корпусов. К вечеру 7 мая, преодолев высокогорный альпийский перевал Плоукен-Пасс, последние казачьи отряды пересекли итало-австрийскую границу, где и нашли своё последнее пристанище в долине реки Драва, между городами Лиенц и Обердраубург, где 9 мая 1945 года Т.И. Доманов капитулировал перед англичанами. А вскоре, начиная со 2-го июня, союзные Сталину британские войска насильно выдали на расправу в СССР сдавшихся им казаков. Но это уже другая история – это трагедия выдачи в Лиенце и других городах зоны британской оккупации.

Был ли ошибкой союз атамана П.Н. Краснова с немцами во Второй Мировой? Советская власть уничтожала казаков, как таковых, и даже имя их запрещала. А немцы, в тяжёлом для них 1944 году, выделили казакам земли в Северо-Восточной Италии. И почти целый год в итальянской области Фриули существовала настоящая Казачья Республика, где казаки жили по своим традициям, обычаям и по собственным законам. Вопрос выбора атамана Краснова до сего дня решается разными исследователями по-разному…

Александр Дзиковицкий.https://voccentr.org/zakon/14/