О КАЗАЧЬЕЙ ДЕМОКРАТИИ. ЧАСТЬ 2. ПОБЕДА АВТОРИТАРИЗМА В РОССИИ

Где же вы, Кондраты и Степаны? 

В Диком Поле воля умирает, 

И быльём поросшие майданы 

Больше степняков не собирают. 

Александр Долгопятов. 

«Хутора безмолвные». 

 Знаменитый бунтарь Степан Тимофеевич Разин был убеждённым поборником образцово вольных, самых демократических идеалов Запорожской Сечи. Став донским атаманом, он стремился унифицировать традиции донской вольницы с казацким «запорожским стандартом». Во второй половине XVII века казаки, давно вернувшиеся из Московии на свою прародину – Дон – не слишком уважительно относились к тем своим соплеменникам, что не спешили возвратиться на родную реку и оставались в Московии вплоть до упразднения их городовой и станичной службы, пренебрежительно называя таких «голутьва», «голутвенные». Тем не менее, в донских станицах «голутвенные новоприходцы» приобретали права, равные со «старыми» казаками. Разин, которому были свойственны не только умение виртуозно владеть саблей, но и несомненные способности стратегического предвидения, сумел понять главное: государство царей Романовых перешло в медленное, но исключительно упорное наступление на исконные казацкие вольности. Понял атаман и другое: если не остановить это наступление на Волге и Яике, то его не удастся остановить ни на Дону, ни на Днепре. Действия Разина против правительства царя Алексея Михайловича изначально преследовали не тактическую (оттеснить московитов с казацких земель), а стратегическую цель – перелицевать государственную систему Московской Руси на казацкий лад. Но главный политический лозунг атамана – «Я пришёл дать вам волю!» – мог вызвать энтузиазм скорее в великорусской крестьянской среде, нежели среди этнических казаков, которые и без того обладали всей полнотой личной, а во многом и внешнеполитической воли. Этнические казаки Дона и Яика с трудом представляли себе, как можно перелицевать великорусский «чёрный люд» в казаков, да ещё и перестроить государственный механизм Руси по образу и подобию казацкого самоуправления. Трезвомыслящая сиюминутно, но стратегически недальновидная казацкая старшина не понимала, что только сплотившись воедино вокруг Разина, пусть даже под самыми фантастическими лозунгами, казаки получали реальный шанс остановить превращение Московского государства в мощный, неумолимый к идее народоправства механизм наднациональной автократической империи. Старшина и домовитые казаки не поддержали Разина, отсюда отчасти и причина поражения его восстания. Предвидение Разина скоро сбылось. После подавления восстания полковнику Косагову с дьяком Богдановым поручалось объявить царскую милость Войску Донскому за доставление в Москву Разина и истребление его сообщников, а также уверить Войско о прощении. Косагов и дьяк с казачьей станицей прибыли в Черкасск 24 августа 1671 года. Собрался унылый казачий Круг. Косагов «по наказу» объявил царскую милость. Многие облегчённо вздохнули. Но затем он заговорил о присяге казаков царю. Казаки пришли в смущение. Четыре дня на Кругу шли споры. Наконец, после долгих пререканий с послом, грозившим царским гневом, домовитые казаки и старшины взяли верх и 28 августа 1671 года постановили присягнуть на верность государю: «если же кто не учинит присяги, того казнить смертию, а имущество грабить». Присяга стала началом конца казачьих вольностей. На землях Дона стали происходить немыслимые до сих пор события. Внутреннего управления Войска и его своеобразного уклада жизни данная присяга пока ещё не касалась, но постепенные изменения в казачьем быту начались, поскольку присягой царю казаки поставили себя в зависимость от него. Таким образом, 28 августа 1671 года донские казаки стали подданными московского царя, и Донское Войско вошло в состав Российского государства, хотя и продолжало до самого падения российской монархии пользоваться правами ограниченной автономии. Эту дату, кстати, стоило бы запомнить и тем великорусским имперцам-державникам, которые сегодня с пеной у рта продолжают утверждать, что казаки – это всего лишь часть великороссов, и что казаки «всегда стояли на страже интересов России». Но и тут есть уточнение. Казаки служили лишь самому царю, а не Руси в целом; выполняли только то, что исходило прямо от царя, а не от бояр, вмешательство которых Дон категорически отвергал и всякий раз требовал непременно царского указа. Сношения с Москвой шли по-прежнему через её посольский приказ и нигде в актах того времени даже не упоминается, что, приняв присягу, донские казаки «учинились в подданстве». Однако, анализируя казацко-русские противоречия, воевода Пётр Хованский писал в октябре 1675 года в посольский приказ: «Если Дон не укрепить многими городками, а казаков-донцов не учинить невольниками, как мы великому государю неволею служим, – от них правды и впредь не будет». Так, подспудно, медленно прежде Великое, а отныне просто Войско Донское неуклонно шло по пути превращения в периферийную провинцию Московского царства. Катастрофа освободительного похода атамана Степана Разина означала для истории России нечто большее, чем просто поражение восстания Народа Казаков. В значительной мере проигрыш Разина стал продолжением исторической катастрофы древней демократической традиции. Эта традиция насчитывала более тысячи лет, но на рубеже ХVII века, по выражению литератора Н. Добролюбова, была заменена «с помощью топора и плахи на ужас татарщины с петербургским фасадом». С воцарением в 1689 году на престоле Московии царя, а позднее императора Петра I «правда» казаков навсегда разошлась с «правдой» Российской империи. Казачья независимость раздражала каждого русского царя, и тем более не мог её переносить такой тиран, как Пётр I. В официальном издании Российской империи «Столетие Военного Министерства» читаем: «До последней четверти XVII века донские казаки были совершенно независимы от Москвы и в отношении Московского царства и других своих соседей вели свою политику». Стремление к самовластию царя не могло мириться с вольным духом казаков. Перед началом 2-го Азакского похода Пётр I побывал на Дону, где лично ознакомился с устройством здешней общественной жизни. Поэтому через 4 года он «отблагодарил» казаков за поход со знанием дела, начав уничтожать их с ликвидации их важнейшего демократического института власти – Кругов. Со взятием Азака доступ к морю на юге России сделался открытым, а сам город отныне стал называем так, как в Московии его называли издревле – Азовом. Без помощи казаков поход царя едва ли б увенчался успехом и казаки полагали, что Азов будет включён в состав территории Войска Донского, но… Пётр оставил в Азове сильный гарнизон и с торжеством возвратился в Москву. А все тяготы по защите приобретённой крепости легли на казаков. Донским Войском стала управлять кучка преданных Москве старшин во главе с войсковым атаманом. Их поддерживали 11 станиц и низовые городки, а также постоянно пребывавший в Черкасске гарнизон от 2 до 5 тысяч человек. Выдача царского жалованья стала производиться «по заслугам». Ближе стоявшие к власти и проявившие больше преданности оценивались выше других, удалённых, живших в городках выше по Дону. Верховцы всегда считались неблагонадёжными, «смутьянами», «ворами». Они жили своей самостоятельной жизнью и на централизацию власти в Черкасске, часто сообщавшейся с Москвой, смотрели с подозрением. На походы Петра, а в особенности на приказы его подчиняться командирам-иностранцам они отвечали скрытым ропотом. Ропот этот ещё усиливало сознание, что тысячи их братьев «по милости» Москвы скитались по Куме и Кубани – старые донские казаки, преданные казачьей идее, своему народу, ставшие за вольные казачьи права и за старую казачью веру, в которой они родились, крестились и выросли. Приказывать молиться за неведомого им патриарха и московского царя – явления на Дону до того времени небывалые, чисто «московские». Звание казачьего старшины на Дону было пожизненным, без права передачи его потомству. Войсковой Круг, возводя в это звание за личные заслуги, имел право и лишать его за дурное поведение и преступления против Войска. Однако теперь стали встречаться случаи, когда старшинское звание давалось некоторым лицам по протекции, без всяких заслуг перед Войском. Такой порядок теперь стал чуть ли не нормой. Казаки, всегда не любившие московские порядки, ханжество и лицемерие бояр, из казачьей гордости не хотели подчиняться приказам Москвы, и те, кто не ушли на Куму, заняли выжидательное положение. Несмотря на огромную помощь, которую русскому престолу оказывали казаки, возглавляемые промосковской партией старшин, царь проводил чётко антиказачью политику. Он не был намерен считаться ни с казачьими правами, ни с казачьими обыкновениями, ни с договорами своих предков. В июле 1707 года Пётр I направил на Дон карательный отряд во главе с полковником Юрием Долгоруким. Уверенные в своих силах, и сам князь, и его подчинённые стали наводить на Дону московские порядки. Российское правительство перешло к прямому вмешательству во внутренние дела Войска Донского. Утеснения со стороны власти вызвали в конце концов восстание, которое начал в ночь на 9 октября 1707 года и возглавил атаман Бахмутского городка Кондратий Афанасьевич Булавин. Важно отметить, что выступление Булавина сразу же приобрело характер национального восстания: казаки с особой беспощадностью расправлялись с теми казацкими коллаборационистами, которых подозревали в потворстве московитам. Но в ответ царь не только не захотел признать казачьих прав, но даже запретил говорить о них. Указ Петра I от 12 апреля 1708 года давал князю Василию Долгорукому, которому поручалось задавить восстание казаков, все полномочия на осуществление, говоря современным языком, любых преступлений против человечности. Даже с учётом изуверства первого российского императора, на 300 лет предвосхитившего будущие зверства большевиков Ленина-Троцкого, кровь стынет в жилах при чтении его указа: «…все казачьи городки по Донцу, Медведице, Хопру, Бузулуку и Иловле сжечь и разорить до основания […] Ходить по тем городкам казацким и деревням […] и оныя жечь без остатку, а людей рубить, а заводчиков – на колёсы и колья…». Малолюдный Дон не мог устоять против всей многолюдной России. Союзники его, запорожцы, сами дрожавшие перед возрастающим могуществом царя, не могли дать существенной помощи. Границы Донской Земли были открыты. Геройская смерть атамана Булавина – это последняя страница свободного Дона. Булавин вошёл в историю, как воплощение идеи казачьей свободы и независимости, хотя ему и не удалось довести сопротивление сильному завоевателю до победного конца. Донесение о смерти своего врага царь услышал 23 июля 1708 года с великой радостью и приказал служить всенародный благодарственный молебен. С поражением этого восстания закончилась эпоха постепенного покорения Дона. Началось отмщение мятежникам и внедрение на Казачьей Земле новых порядков. Историк Александр Широкорад, не скрывающий своих симпатий к имперскому бытию России, не мог сдержать негодования при описании геноцида, который учинили на Дону каратели князя Долгорукого. Казацкий Народ не знал столь чудовищного нашествия, сравнимого лишь с нашествием Тамерлана на Дон в конце XIV века. Верхнее и большая часть среднего течения Дона в буквальном смысле обезлюдели: в некогда цветущих, а теперь сожжённых станицах белели только казацкие кости. Казаки гибли теперь не в боях, а на плахах и виселицах. В дальнейшем тысячи служилых казаков, продолжавших жить в Московии, а также насильно возвращённые с Дона, погибли при Петре I на его новостройках. Земли, принадлежавшие уничтоженным поселениям, что составляло около третьей части Казачьего Присуда, были отобраны в пользу России. Такую страшную цену заплатили казаки за очередную попытку отстоять свою Волю и свободу национального развития. С 1709 года наступила новая фаза отношений Дона с царями, мало изменившихся до революции 1917 года. Казаки находились на положении народа покорённого, но Империей до конца не переваренного. Земля Донских Казаков получила статус колонии с некоторыми остатками автономного самоуправления. * * * Пока казаки, остававшиеся в родных донских куренях, испытывали на себе все прелести тирании царя Петра, часть их, ушедшая за кордон с соратником погибшего Булавина атаманом Игнатом Некрасовым, налаживала новую жизнь на своих, неимперских началах. На Кубани они основали несколько поселений между прежде жившими здесь кубанскими казаками. Больше всего их разместилось на Таманском полуострове в трёх городках со старыми донскими названиями Блудиловский, Голубинский и Чирянский. Казаки объединились здесь в Великое Войско Кубанское, куда принимались все казаки, уходившие из России от насилий. Приходили донцы, не смирившиеся с новыми порядками на Дону, приходили волгские казаки, натерпевшиеся от Петра I в 1709-1710 годах, пришла и часть запорожцев после поражения под Полтавой. На Кубани была фактически восстановлена Казацкая Республика с выборным войсковым атаманом во главе. Причём, Крымское ханство и Оттоманская империя признали автономный политический статус республики некрасовцев. Борьба казаков за политические свободы и суверенитет отмечена созданием свода законов (на основе обычного казачьего права) и, одновременно, философии казацкого бытия – «Заветы Игната». Их автором стал сам атаман Некрасов. Нужно отдать должное противникам «батьки Игната» в Петербурге: царские администраторы хорошо сознавали всю степень идеологической угрозы устоям империи, которую несла высококультурная, нравственно здоровая, экономически процветающая, демократически организованная республика казаков. Проблемы, связанные с разрешением «некрасовского вопроса», неоднократно рассматривались на самом высоком уровне – на заседаниях царского Тайного Совета и Военной коллегии. * * * А на Дону избрание атаманов производилось теперь не всенародным Войсковым Кругом, как исстари велось, а по указанию монарха. Раньше на Круге всякий казак имел свободный голос и мог делать свои предложения. Теперь же казаки лишились права решать все вопросы по своей воле. Кроме Кубани казаки и на Курилах собрались непокорные. В 1711 году они взбунтовались, убили нескольких правительственных приказчиков и зажили независимо. На Кругах избирали атаманов, ясак собирали для себя, женились на местных женщинах. Хотя всё это, конечно, не могло продолжаться бесконечно, Империя рано или поздно и сюда должна была добраться. В 1721 году Круги на Дону были вообще запрещены. Также в 1721 году был кардинально изменён принцип соподчинённости в казачьих сообществах. Отныне повелевалось станицам «выборных станичных годовых атаманов почитать и во всём быть им послушными», хотя по старому казачьему праву было наоборот: атаманы должны были быть послушными станичному Кругу (или Сбору) и являться исполнителями его решений. В том же году последовала реформа, по которой Пётр подчинил все казачьи Войска Военной коллегии. Яицкие казаки возмутились. Сожгли свой городок и намеревались уйти в казахские степи. Но их жестоко усмирила экспедиция полковника Захарова, после чего Войско было реорганизовано, руководство сменено. С 1723 года войсковые атаманы стали назначаться царской властью. Отняв у донцов их освящённое веками право избирать в Кругу своём своих вождей, Пётр I тем самым окончательно подорвал систему казачьего самоуправления своим Войском. Царь Алексей Михайлович, а потом Пётр I в своём непомерном самовластии низвели казачество, главным образом последний, а потом и его преемники, на степень «служилого народа», с правами и обязанностями иррегулярных войск. Разрушив веками спаянную казачью военную общину с особым демократическим укладом жизни, царь взамен ничего не дал, кроме массы инструкций, регламентов и указов, совершенно не применимых к жизни казаков. * * * Россия в это время участвовала в Северной войне против шведского короля Карла XII и его ставленника на польский престол Станислава Лещинского. Украинский гетман Иван Мазепа, поставленный на свою должность Петром I, также являлся противником шведов и Лещинского. К 1706 году Россия осталась без союзников, разбитых шведами. Мазепа получил приказ строить укрепления на Днепре. Сами московские войска строили новую крепость в Киеве. Местное население нищало, поскольку у него на нужды войны реквизировали продовольствие, фураж, коней, скот… Но вот до гетмана дошёл слух о том, что Пётр собирается «отменить казаков» и отдать Украину во владение своему фавориту князю А. Меньшикову. И гетман Мазепа в конце концов решился выступить против Петра, надеясь при поддержке Карла XII создать независимое казацкое княжество с собой во главе в качестве пожизненного правителя. С последующим избранием Казацкой Радой следующего гетмана. То есть, осуществить то, что задумывал полвека назад Хмельницкий. Сподвижник Мазепы, образованнейший Филипп Степанович Орлик, свидетельствовал: «Московское правительство… отплатило нам злом за добро, вместо ласки и справедливости за нашу верную службу и потери, за военные траты, приведшие до полной руйны нашей, за бесчисленные геройские дела и кровавые военные подвиги – задумало казаков переделать в регулярное войско, города взять под свою власть, права и свободы наши отменить. Войско Запорожское на Низу Днепра искоренить и само имя его навсегда стереть». Шведы же обещали Украине полную самостоятельность. Но пока ещё Мазепа не выступил открыто, Пётр уже решил уничтожить Запорожье, тем самым подтверждая слухи о его желании «отменить казаков». Три московских полка 18 апреля 1709 года взяли Переволочну, разрушили замок и порубили около тысячи запорожцев, много их утонуло в реке. 11 мая была взята и разрушена сама Сечь. Утром 27 июня (8 июля) 1709 года в 6 верстах от города Полтавы состоялось генеральное сражение Северной войны между русскими войсками под командованием Петра I и шведской армией Карла XII, на стороне которого выступил Иван Мазепа и кошевой запорожцев Кость Гордиенко. Победа досталась московитам. В официальных российских документах периода 1709-1711 годов не упоминается о запорожцах – царское правительство потеряло их следы, считая рассеявшимися беглецами. На самом деле они с Мазепой ушли на турецкую территорию, в Бендеры. По смерти И. Мазепы (1709) Ф. Орлик был избран Казацкой Радой гетманом Украины в изгнании. Он неоднократно затем пытался с помощью союзников добиться независимости Украины. В день выборов Орлика была утверждена «Pacta et constitutions» – так называемая «Бендерская конституция». «Пакты и конституции законов и вольностей Войска Запорожского», как более точно звучит название этого документа, были приняты на Казацкой Раде в Бендерах, а разработаны группой казацких старшин во главе с Орликом, и потому этот договор известен ещё и как «Конституция Пилипа Орлика». Основными её пунктами стали провозглашение независимости Украины от Польши и Москвы, восстановление Казацких Рад, ограничение власти гетмана. Конституция стала самым известным политико-правовым документом времён Ф. Орлика. Конституция состоит из двух частей. Во вступительной части кратко представлена история Казачьего Народа от предшественников киевского князя Владимира Великого до времён Б. Хмельницкого и И. Мазепы, а также обосновывается необходимость принятия конституции для предотвращения деспотизма правителей. Основная часть конституции содержит статьи, в которых речь идёт о государственном устройстве Украины как Казацкого Государства. Но Конституция Ф. Орлика так и не вступила в силу, она осталась проектом и имеет значение лишь как свидетельство того, что казацкая политико-правовая мысль развивалась в русле передовых западноевропейских политических течений. Конституция содержит ряд демократических и прогрессивных идей: ограничение власти гетмана, представительное управление, разделение властей, закрепление прав и свобод личности, справедливость в распределении общественных благ, поддержка социально незащищённых слоёв населения и так далее. Ещё одним документом, в котором обосновывается идея независимого казацко-гетманского государства, является обращение Ф.С. Орлика к правительствам европейских государств под названием «Вывод прав Украины». По определению автора, цель обращения заключается в том, чтобы показать, что Украина является свободным княжеством, в котором общественные сословия всегда выбирали гетманов по собственной воле. В 1712 году Орлик опубликовал «Манифест к европейским правительствам» и «Свод прав Украины»: «Какие бы великие ни были московские насилия, они не дают никакого законного права москалям на Украину. Наоборот, казаки имеют право человеческое и естественное, один из главных принципов которого: „Народ всегда имеет право протестовать против гнёта и вернуть использование своих древнейших прав, если будет иметь для этого подходящее время“». * * * «Поглощение и переваривание» Гетманщины Российской империей продолжалось до конца XVIII века. Московские власти добивались в Украине совершенного покорения казацкой элиты и поспольства (крестьянства), «порядка» в управлении и экономике Украины, максимального использования украинских людских и хозяйственных ресурсов. Ставка поставленного Санкт-Петербургом гетмана была перенесена из Батурина в Глухов, в котором стояли два московских полка, а царские резиденты имели тайный приказ при необходимости арестовать гетмана и старшину. Эти «условия» сильно подрывали власть гетмана. Практически он мало что мог сделать без ведома и разрешения царя; все хорошо понимали – где теперь сила и политическая власть. Московские резиденты распоряжались в Украине, города которой вновь приняли московские гарнизоны. Украинцы строили Ладожский канал и Санкт-Петербург, крепости на Волге и на Кавказе. Московские власти вмешивались в гетманское управление, назначали старшину и полковников – всё чаще ими становились «московские чины». Князь Голицын, как будто вспомнив имперский принцип «разделяй и властвуй», писал канцлеру Головкину: «Ради нашей безопасности нужно, прежде всего, посеять вражду между полковниками и гетманом. Не нужно исполнять просьбы гетмана. Когда народ увидит, что гетман не имеет такой власти, как Мазепа, то, надеюсь, будет приходить с доносами. Нужно, чтобы во всех полках были полковники, несогласные с гетманом. Если между гетманом и полковниками не будет согласия, то все их дела будут нам открыты». Пришла царю идея и о том, чтобы создать альтернативную силу, которая будет более послушной, чем казаки, но сможет противостоять татарским набегам. И он учредил украинскую «ландмилицию», которая, правда, себя не оправдала. Но на этом Пётр не остановился и продолжал «регулировать» казаков. Казачье самоуправление он продолжал неуклонно урезать. В 1722 году была учреждена Малороссийская коллегия – как орган, контролирующий гетмана и деливший с ним власть на Украине. Коллегия, формально созданная для приёма жалоб на гетманское правление, практически сводила на нет власть гетмана Ивана Скоропадского. После принятого указа о её создании почти 80-летний И. Скоропадский поехал в Санкт-Петербург просить об отмене указа, ничего не добился, вернулся в Глухов и через несколько месяцев умер. Смерть Скоропадского ускорила введение на Украине прямого московского правления. Смерть гетмана Д. Апостола в 1734 году стала и смертью украинской автономии. Пост гетмана вторично был упразднён, царица Анна Иоанновна восстановила Малороссийскую коллегию. Это было в Гетманщине. Но существовала пока ещё и Новая Запорожская Сечь. * * * После фактической ликвидации политического суверенитета Войска Запорожского и Войска Донского участие казаков и их роль в бесконечных войнах ХVIII века, которые вела Российская империя, неуклонно возрастали. С точки зрения официальной истории, эти войны рассматривались как необходимые, однако для рядовых казаков смысл их участия в боевых действиях в Швеции, Польше и Германии был совершенно непонятен. Тем не менее, казаки воевали. В Гребенском Войске удерживалось полное самоуправление. Астраханский губернатор в 1744 году доносил, что «оные гребенские, хотя и могут из всех казаков за лучших воинов почитаться, только от того, что атаманов погодно переменяют и старших против прочих не имеют, в великом беспорядке находятся». С инспекцией на Терек был послан бригадир Кольцов. Его ужаснуло, что «атаману никакого почтения и страха казаки не имеют». И указом Елизаветы в 1745 году терское казачество было реформировано. Гребенское Войско сливалось с Терско-Семейным, которое уже отвыкло своевольничать и было подконтрольно властям. Им предписывалось избирать общего атамана, его утверждала Военная коллегия, и он получал очень большие полномочия «под страхом за противные поступки жестокого наказания». На Тереке, Урале и Оренбурге в XVIII веке было неспокойно. Везде причины были одни – засилье и произвол царских вельмож. Казачеством, как боевой силой, дорожили и награждали его бунчуками и знамёнами, но всячески старались урезать его вольности, его самоуправление, не понимая, что то, что создавалось веками, что составляло духовную основу, нравственный принцип целого народа, не может быть уничтожено кабинетными мудрствованиями временных правителей. Политика Российской империи в духе «разделяй и властвуй» не только расслаивала казаков на «приближённых» и «удалённых» от власти, но и способствовала расщеплению единого изначально народа на его территориальные сообщества. Так, в XVIII веке взаимоотношения между донскими казаками и запорожцами ухудшались с каждым годом. Об этническом родстве и былом боевом братстве уже никто и не вспоминал. Причём правительство откровенно поддерживало донцов, видя в них более «усмирённых», более послушных «россиян», в отличие от вольных запорожцев. Со вступлением Екатерины на престол ею было обращено внимание на вольное запорожское «государство в государстве». Его статус являлся для автократической России невыносимым. В 1764 году Запорожский кош был подчинён Малороссийской коллегии, предписывалось выборов больше не проводить, а старшине во главе с кошевым Григорием Фёдоровым оставаться на своих постах «до указу». Запорожцы возмутились, наперекор указу тут же провели выборы, и новый кошевой Калнышевский самовольно отправился с делегацией в Петербург – требовать переподчинить Сечь Иностранной коллегии и отстаивать земли, в 1746 году отобранные у Сечи и переданные Дону (Еланецкая паланка). Румянцев обратился к императрице, что за столь демонстративный вызов делегатов надо арестовать. Начальник Украинской линии генерал Штофельн представил и проект «реформирования» Сечи: убрать нынешнее руководство, военной силой заставить переменить порядки. Но Екатерина эти меры отложила, поскольку надвигалась война с Турцией. Изобразила «милость». И делегаты, вернувшись в Сечь, хвастались, что, мол, они пугнули правительство. Императрице об этом донесли. 10 ноября 1764 года гетманство, как должность, было ликвидировано, а 28 июля 1765 года ликвидировано казацкое самоуправление на Слобожанщине. В январе 1767 года последовал донос Румянцеву запорожского полкового старшины Савицкого. Он писал, что прошлой осенью, вернувшись из очередной поездки в Петербург, кошевой Калнышевский говорил писарю Ивану Глобе: «как видно, нечего надеяться на них», то есть на правительство. Тайно совещались, что если власти не выполнят требований, надо направить делегатов для переговоров с султаном. Войсковой есаул две недели объезжал паланки, обсуждая это со старшиной, вёз секретный приказ готовиться воевать с русскими, а туркам и татарам чтобы обид «под смертною казнию не чинили». Екатерина оставила донос без последствий. Пока. Участь коша была и без него предрешена. Императрица лишь отложила дело до конца войны. Она решила упразднить особый статус Сечи и уравнять её в бесправии с российскими провинциями. В том числе ввести крепостное право. Чему Сечь наверняка стала бы помехой. Но Екатерина в своём переформатировании Российской империи не могла ограничиться ликвидацией только Запорожской Сечи, Гетманщина ей тоже мешала. Лишь начавшаяся в 1768 году русско-турецкая война и общее недовольство в Казачьем Народе политикой властей побудили Екатерину ІІ временно отказаться от уничтожения хотя и призрачной, но автономии Гетманщины. * * * На Яике также постоянно урезались права и вольности казаков, тут было неспокойно и царские посланцы-генералы лишь обостряли ситуацию. 3-4 июня 1772 года у реки Ембулатовки состоялось кровопролитное сражение казаков с карательным корпусом генерала Фреймана. Казаки сражались мужественно, однако исход сражения решило подавляющее преимущество русских войск в артиллерии. 7 июня карательные войска без боя вступили в Яицкий городок. На всех дорогах, ведущих из столицы Войска, были выставлены пикеты. Войсковой Круг был упразднён. Каратели свирепствовали: вскоре все тюрьмы и даже войсковые конюшни были заполнены арестованными. С немецкой педантичностью велось следственное дело о бунте: заплечных дел мастера работали по 20 часов в сутки. Яицкий городок как будто вымер: казаки массово вывезли свои семьи на хутора и заимки в степь. Целый год мирное казацкое население истязали всеми доступными методами. За время следствия часть арестованных была без суда казнена. Многим вырвали ноздри и клеймили. На всё Войско, словно на враждебную покорённую державу, была наложена огромная денежная контрибуция. Даже с воспоминанием о былом суверенитете Яицкого Войска было покончено, а её древний, представлявший колоссальную историческую ценность архив был сожжён. Комендант гарнизона, полковник И.Д. Симонов сосредоточил в своих руках всю административную власть Яицкого Войска. Петербургское правительство было уверено, что вопрос о былом суверенитете Войска отныне закрыт раз и навсегда. Но это оказалось не совсем так и в 1773 году здесь разгорелось освободительное восстание под руководством донского казака Емельяна Пугачёва. В отличие от атаманов Кондратия Булавина и Игната Некрасова штаб восставших яицких казаков не рассматривал свою войну против российского самодержавия исключительно как борьбу за восстановление политического суверенитета Казацкого Присуда. Емельян Пугачёв и наиболее видные идеологи повстанцев хотели осуществить в новых условиях основную политическую программу Степана Разина. Главная цель этой программы, помимо восстановления политического суверенитета Яицкого, Донского и Запорожского Войск, состояла в полном очищении России от авторитарной власти С-Петербурга и учреждении на всех российских территориях казацкого социального строя. Всем простым людям – независимо от национальности и вероисповедания – Емельян Пугачёв обещал личную волю и право наследственной собственности на землю. Был фактически представлен масштабный проект полного этнополитического и социально-экономического переустройства страны. Отсутствие религиозного фанатизма, уважительное отношение к выбору веры – фундаментальные духовные основы национального менталитета этнических казаков. Поэтому в манифестах Пугачёва подчёркивалось, что все религии имеют равные права. Правительство (Государственная Военная коллегия) Пугачёва приступило к выпуску собственных денег, в войсках ввело знамёна, то есть всё говорило о том, что в планах у восставших казаков построение собственного государства. Но даже в военных условиях казачья старшина не желала превращения своего вождя в неограниченного автократа. «Яицкие казаки, – писал исследователь повстанческой войны 1773-1775 годов академик В. Мавродин, – усматривали в Государственной Военной коллегии орган не только коллективного руководства восстанием, но и надзора за самим Пугачёвым». На непродолжительное время возникло Казачье Государство с казачьим социальным строем: с Кругами, атаманами и есаулами в освобождённых городах и сёлах. Но с окончанием турецкой войны с фронта против Пугачёва были переброшены значительные и опытные военные силы, которые и подавили восстание. Историк С.Ф. Платонов заканчивает своё описание «Пугачёвщины» так: «Восстание, поднятое казаками, постепенно затихло и в нём вольное казачество спело свою последнюю песню. С тех пор, под действием государственных порядков, оно потеряло окончательно свой давний оппозиционный склад и превратилось в пограничную милицию, послушную правительственному руководству». И всё же некоторые остатки демократического устройства общественной жизни, хотя бы на низовом уровне (муниципальном, как это определяется сегодня), за казаками оставались вплоть до Гражданской войны в России. Например, генерал Корсаков-Дундуков, бывший начальником Донского воинского штаба в 1861 году, так изложил свои наблюдения: «Как гражданин, каждый казак считает себя, с некоторым основанием, несравненно выше всех прочих подданных сословий России. Выборное начало и другие либеральные права, составляющие основу казачества на Дону, развили в нём чувство личного достоинства и самостоятельности. Выборное начало составляет одно из существенных их прав, которым казачество дорожит. Рядовой казак гордится, на станичных выборах и сборах, своим правом голоса наравне с бывшим своим командиром полка, офицерами, генералами, если они одной с ним станицы граждане». Правительство детально разработало систему местного казачьего самоуправления. Основным документом стало «Положение об общественном управлении станиц казачьих Войск». 3 июня 1891 года оно было утверждено императором и в тот же день официально вступило в силу. «Положение» утверждало довольно широкое казачье самоуправление на низовом уровне. Высшей властью обладал станичный сбор, а хуторской и станичный атаманы, избираемые на сборах, являлись властью исполнительной. Также на сборах избирались судьи станичного суда. Таким образом, низовой уровень казачьего самоуправления воспроизводил исконные демократичные принципы формирования и функционирования. Но назначение войскового и окружного (отдельского) атаманов оставалось в руках имперских властей, причём продолжал действовать запрет на назначение таких атаманов из этнических казаков. 1904 год. На Дон пришли тревожные слухи о намерении русского правительства провести реформы и уничтожить остатки древних казачьих прав. Говорили, что административное устройство на Донской Земле будет приравнено к губернскому, а население её должно будет отказаться от всех следов демократических традиций. Однако вскоре началась русско-японская война, в которой потребовалось много казачьей конницы. Понадобились казаки и после её окончания из-за начавшейся революции 1905 года. Вопрос о ликвидации казачьего статуса и его демократических прав был отложен. * * * Итак, приходим к выводу. Пропозиция «Дон, суверенитет, воля – Московия, произвол власти, рабство» определяла сознание этнических казаков на протяжении многих поколений. Продолжая рассуждения, мы должны признать, что понятие «Казачья Воля» сочетается только с понятием «демократия», ибо с понятием «авторитаризм» и, тем более, «автократия» такое совмещение проблематично. Но неудача всех открытых, прямо направленных против авторитарной монархии казачьих движений за Волю (Хмельницкого, Разина, Булавина, Некрасова, Мазепы, Пугачёва и менее известных атаманов) привела к поражению идеи парламентаризма в России в целом. В XVII – XVIII веках не удалось распространить за пределы казачьих земель принципы бессословного устройства общественной жизни и поддержания такого устройства. В результате был упущен шанс модернизировать российское общество на основах демократии и придать ему импульс социально-политического развития. XIX веку казачья демократическая традиция была задушена, не способна выступить против давящей её власти, а герой этого столетия – атаман М.И. Платов – был уже послушным слугой Империи, участвовавшим в подавлении выступлений своих казачьих соплеменников за Волю («Есауловский бунт»). И авторитарный принцип смог пережить даже саму монархию, перекочевав сначала в большевистскую Империю, а затем продолжиться далее… Воля – вот идеал казачьей жизни. Именно этому идеалу соответствует Главная Цель казаков – международное признание Казачьего Народа и его права на собственное национально-государственное образование со своим широким самоуправлением. И кто может сказать, что хотя бы в одной части этой триединой Главной Цели просматривается намёк на недемократичность?! Напротив, тут можно увидеть лишь неприятие автократических и авторитарных методов властвования! Александр Дзиковицкий, сопредседатель Координационного Совета Союза Народов России (КС СНР), лидер Всеказачьего Общественного Центра (ВОЦ). (Данная статья является выражением личного мнения автора и не является общей позицией КС СНР или ВОЦ) На фото: казнь Пугачёва на Болотной площади в Москве.