Давно назревавший кризис советской общественно-экономической системы,
неотвратимое приближение которого тщательно
скрывалось политическим руководством СССР, был
все-таки непроизвольно вызван новой генеральной линией КПСС, именуемой
перестройкой. Задуманная в качестве средства оздоровления советского общества, полностью
обездвиженного в партийных идеологических тисках, перестройка началась с
неограниченной свободы слова, обернувшейся в скором времени неконтролируемой свободой действий. Задуманная в качестве
средства повышения эффективности управления народным хозяйством страны,
доведенного до критического уровня
застойных явлений, перестройка резко ускорила развал
народно-хозяйственного комплекса СССР, ограничившись бесплодными призывами к гласности и необходимости
перехода к некоему новому мышлению. В результате относительно спокойное
протекание процесса загнивания
и разложения советского общества
сменилось резким его обострением, исключившим для партийного руководства страны
всякую возможность влияния на дальнейшее развитие общественно-экономических
процессов, вследствие возникновения и распространения неуправляемого
самопроизвольного процесса в общественных и экономических отношениях.
Неограниченная свобода слова нарушила
существовавшее ранее сплоченное единомыслие советских экономистов, бывших до
того убежденными сторонниками социалистического реализма в экономике. Можно
было бы подумать, что
все они определили свои новые взгляды на основе глубокомысленных научных
рассуждений, если не смотреть на то, с
какой злобой они
швыряют друг в
друга увесистые идеологические булыжники, подчинив свою профессиональную
деятельность корыстным интересам тех или иных беспринципных политиканов. Одни
из них, безошибочно почувствовав собственную выгоду, без каких-либо колебаний отдали
бывших советских трудящихся
на откуп новоявленным нуворишам. Политика всегда там,
где происходят столкновения
человеческих интересов, которые не в состоянии разрешить любая
естественная наука, так как
даже самая фундаментальная из
них изучает не
более, чем столкновения
физических объектов в окружающем нас материальном мире. Выяснить возможность
приемлемого для всех разрешения экономических противоречий в
человеческом обществе должна была бы такая общественная наука, как политическая
экономия, однако введение в свое время в псевдонаучный обиход Краткого
курса пролетарской политэкономии надолго приостановило ее собственное развитие.
Действительно, разве можно представить себе пролетарскую физику или, скажем,
буржуазную математику? Вот так и политическая экономия, являясь ведущей общественной
наукой, должна выяснить возможность построения более справедливого общества к
нашему всеобщему, а не только
пролетарскому, удовольствию.
Очевидно, что более чем недостаточная эффективность советской общественно-экономической системы
является следствием утверждения
в стране впервые победившего социализма
крайне некачественных экономических отношений. Причиной
тому могут быть
два обстоятельства: либо экономическая теория Маркса является следствием искаженного отражения
в его сознании основных закономерностей общественного бытия, либо имеет
место неправильное толкование его учения и соответственное
практическое применение. Прежде,
чем приступить к
решающему испытанию догматов коммунистической веры, обратимся
к социалистической идее, являющейся одним из множественных
проявлений гуманизма, который, в свою
очередь, представляет собой течение человеческой мысли,
возникшее на основе
длительного наблюдения издавна утвердившейся в человеческом обществе
несправедливости.
Социалистическая идея получила свое
обоснование и развитие
в теоретических трудах
и практических социальных экспериментах основоположников и
последователей утопического социализма. Но и до социалистов были люди, которые
считали необходимым, чтобы имеющие слишком много поделились частью своего
непомерного богатства с теми, которые и
вовсе ничего не имеют. Однако и до этих людей были такие члены общества,
которые ничего такого не думали, самостоятельно осуществляя практическое перераспределение материальных благ, пусть
и в
далеко не достаточной мере,
подачей милостыни сидящим на церковной паперти, например, и в виде
других индивидуальных актов
благотворительности.
Первым
достижением в процессе теоретического
развития социалистической идеи явилась мысль о необходимости участия в помощи
нуждающимся всем, достаточно для того
имущим. Следующий шаг в этом
направлении сделали
социалисты-утописты, потребовавшие,
уже от капиталистов, не только обязательность участия, но и
необходимость обеспечить, уже рабочим, определенные человеческие условия
существования. Если обязательность вместе с необходимостью
выражались ими в сослагательном наклонении, то социал-демократы придали
им категорическую форму,
твердо и недвусмысленно заявив о
том, что выполнение выдвигаемых ими требование является для капиталистов обязательным.
Представляется очевидным, что
теоретическое и
практическое развитие социалистической идеи, должное выяснить хотя бы
принципиальную возможность перехода к более справедливому обществу,
происходило в
направлении организационного
совершенствования, самопроизвольно
возникшей на определенном этапе
имущественного расслоения
человеческого общества, добровольной
благотворительности. Однако просматриваемое в социалистической идее
стремление к всеобщему равенству явно
не устраивало значительную и
наиболее могущественную часть общества. Капиталисты не шибко торопились следовать настойчивым
призывам социалистов, имея собственное,
более соответствующее их
корыстным интересам, представление
о необходимых человеческих условиях
существования рабочих.
Не испытывая никаких иллюзий относительно возможности получить в
обозримом будущем добровольное согласие капиталистов на выполнение выдвигаемых
ими требований, наиболее
настойчивые из социалистов
выдвинули коммунистическую идею, в соответствии с которой
эксплуатируемые и угнетенные, избавившись неведомым, правда, образом от своих
угнетателей, самостоятельно построят общество всеобщего благоденствия. Выдвижение коммунистической идеи представляло собой
попытку преодолеть не только сопротивление капиталистов, но и заметную
уже тогда недостаточность идеи социалистической. Эта ее недостаточность озадачила
некогда одного из известнейших социалистов-утопистов своего времени, которым
являлся Оуэн. Проведя очередной социальный эксперимент, он к своему величайшему
огорчению обнаружил, что участвовавшие в его затее рабочие, несмотря ни на что,
оставались его рабами. Свою неудовлетворенность
полученным результатом он объяснил себе тем, что еще не создал для своих
рабочих необходимые человеческие условия существования. В действительности
причина заключалась в том, что оказавшись между капиталистом и рабочими, он превратился для последних в
непосредственный источник материальных благ, чем вполне объясняется образование
непреодолимой социальной пропасти между незадачливым экспериментатором и
остальными участниками неудачного социального эксперимента.
Вместе с тем выдвижение коммунистической
идеи достаточно убедительно свидетельствовало о том, что на этот раз наиболее решительная часть социал-демократии
одними благостными увещеваниями несговорчивых капиталистов не ограничится, что
и было
подтверждено дальнейшим ходом событий. Такой, заведомо неприемлемый для
капиталистов оборот обусловил превращение глухого неприятия ими социалистической идеи в
активное отрицание идеи коммунистической,
а плохо скрываемой неприязни к
социал-демократии в открытую ненависть ко всем последователям
коммунистического учения, которые не
замедлили ответить со своей стороны полной взаимностью.
Несмотря ни на что, для всех
предшественников Маркса необходимость избавления от капиталистов оказалась неразрешимой задачей. Большей
частью последователи коммунистической идеи
ограничивались гневными
обличениями многочисленных пороков
современного им капиталистического общества, а в отдельных случаях описаниями
умозрительных построений
свободных от эксплуатации
и угнетения человеческих общностей: «Солнечный город» -
Кампанелла, «Утопия» - Т. Мор. И только Маркс,
решительность которого оказалась безграничной, предложил использовать для
избавления одной части общества от другой набор весьма жестких
способов - от
экспроприации до физической ликвидации.
С целью обоснования правомерности подобных
действий он разработал соответствующую революционную теорию, утверждающую
о необходимости насильственного разрушения капиталистического общества и осуществления
диктатуры победившего пролетариата во время переходного от капитализма к
коммунизму периода, которой, в ее
более развитом виде, мы имели несчастье воспользоваться в Октябре
1917 года. Эта псевдонаучная людоедская теория пришлась весьма кстати в
качестве незаменимого практического
руководства к действию для будущих экспроприаторов и ликвидаторов,
которыми оказались, победившие всех чужих и всех своих, большевики.
Между тем, полная ликвидация капиталистов
в отдельно взятой стране
исключила всякую возможность использования в советском обществе социалистического
распределения. В результате сплошного
обобществления и поголовной коллективизации
оказалось, что давать надо всем,
да и обещано было немеряно, а вот тех, у
которых для этого можно было бы хоть
что-нибудь взять, в порыве революционного энтузиазма искоренили вчистую.
Социалистическая идея, следовательно, не получила в СССР никакого практического
применения. Использование социалистического распределения в отношении
всех членов общества и вовсе не
имеет никакого смысла, так как сущность социальной политики
есть перераспределение материальных благ в пользу только тех членов общества, которые в
социальной защите нуждаются.
Примером наиболее эффективного
использования социалистического распределения является пресловутая шведская
модель гуманного и демокpатического капитализма, представляющая собой
как, впрочем, и все иные модели не более, чем социал-демократический тупик. Сохранение
значительного социального неравенства даже в странах с наиболее развитыми
системами социальной защиты свидетельствует об ограниченности социалистической
идеи. А использование социалистического распределения в отношении вполне здоровых
и работоспособных членов общества свидетельствует о ее несомненной порочности. Предпринятая шведской
социал-демократией наименее болезненная попытка решительного продвижения в сторону
общества всеобщего благоденствия также оказалась
бесплодной, обернувшись потерей
динамизма экономического
развития, застойными явлениями
в производстве, политическим
поражением социал-демократов. Настолько обескураживающий отрицательный результат объясняется
тем, что социалистическое распределение является по своей сути
распределением внеэкономическим.
Его доля в совокупном результате
общественного производства материальных благ имеет некоторый
предел, одновременно с преодолением которого значительно ограничивается положительный
субъективный фактор в производстве,
так как при этом даже сам капиталист
теряет всякий личный интерес
в дальнейшем развитии своего
предприятия. Продолжение
увеличения доли внеэкономического
pаспpеделения заменило бы товарно-денежные отношения тотальным
центpализованным pаспpеделением совокупного результата общественного
производства, экономическое неpавенство
– неравенством номенклатуpным, буpжуазную
паpламентаpную демокpатию – тоталитаpной диктатурой. Однако проявленное шведской социал-демократией
здоровое благоразумие позволило стране своевременно
вернуться к пока еще более приемлемой общественной и
экономической организации.
Не в пример Швеции, утвердившиеся в СССР общественно-экономические
отношения явились результатом практической материализации
неприкаянно бродившего до тех пор по Европе призрака. В процессе гражданской войны этим результатом
оказалась ленинская экономическая политика военного коммунизма, непригодность
которой в мирное время вынудила Ленина объявить о переходе к новой
экономической политике, называемой НЭПом. То есть, в самое тяжелое для страны
время Ленин обратился за помощью не к обездоленным большевиками рабочим и
крестьянам, а к тем же самым, только что ликвидированным капиталистам.
Называемые в то время нэпманами, все они очень уж напоминают нынешних новых во
всей СНГовии. Спрашивается, стоило ли ради этого совершать революцию и затевать
гражданскую войну? В процессе бескомпромиссной борьбы за власть страна была
полностью разгромлена. Промышленное производство оказалось разрушенным,
сельское хозяйство пришло в упадок, в стране воцарился голод, свирепствовали
эпидемии. Дорвавшийся до власти Сталин своевременно понял, что еще совсем
немного и нэпманы скупят на корню всех голодранцев комиссаров. НЭП поэтому был немедленно свернут и заменен
системой тотального централизованного распределения совокупного результата
общественного производства, представляющей собой осуществление ленинской
экономической политики военного коммунизма в условиях мирного времени. В результате коммунистическая идея,
получив свое практическое воплощение в
виде крайне некачественной системы общественных и экономических отношений, которую составляют всеобъемлющая
тоталитарная власть и тотальное централизованное распределение совокупного
результата общественного производства,
оказалась полностью несостоятельной. А воображаемые заманчивые умозрительные видения бесконфликтного
коммунистического общежития обернулись загаженными советскими коммуналками и
переполненными бараками Гулага.
Не в пример СССР социалистическая
идея, возвестившая о
своем пришествии звоном
первого, брошенного в качестве
добровольного подаяния медного пятака, получила в развитых
капиталистических странах свое наиболее полное практическое воплощение в виде всеобъемлющей системы социальной
защиты. Будучи доведенной посредством
государственного регулирования до наиболее высокоорганизованной формы принудительной благотворительности, она уже
полностью себя исчерпала, исключив тем самым для социал-демократов
всякую возможность дальнейшего теоретического и практического продвижения к своей
заветной цели, которой является общество всеобщего благоденствия. Энергичная и
достаточно результативная некогда деятельность
социал-демократии, направленная на переустройство несправедливого общества, превратилась со
временем в вялотекущую и совершенно непродуктивную составляющую мирового
общественно-исторического процесса, выродившуюся к настоящему времени в популизм.
Сама по себе система социальной защиты превратилась в современное средство
порабощения человека. Это означает, что за социалистическим распределением в условиях капиталистического
общества никакого социализма в качестве самостоятельной
общественно-экономической системы нет и быть не может в принципе.
Таким
образом, для выяснения возможности перехода от капитализма к более качественной
общественной и экономической организации необходимо преодолеть ограниченность и
порочность социалистической идеи,
благоразумно воздержавшись от дальнейших
попыток достижения заманчивой химеры
идеи коммунистической в виде скачкообразного перехода к обществу всеобщего и
вечного благоденствия.
26 октября 2019 года
В.Я.
Мач
Комментариев нет:
Отправить комментарий