На днях услышал поразившие
меня слова. Молодой человек приглашал в центр подготовки сельскохозяйственных
кадров на улицу братьев Константиновых. Я спросил у него, а не ошибается ли он,
может просто Константиновых. На что он меня стал убеждать, что есть даже
табличка в начале улице об этом. Я у него поинтересовался, а калужанин ли он.
Он ответил утвердительно. Но на моей памяти было событие переименования этой
улицы. Я в ту пору работал на Машзаводе и до сих пор горжусь этим. Вот, что
писала тогда газета «Труд»
«Решение исполкома
Калужского городского Совета депутатов трудящихся.
Рассмотрев ходатайство
коллектива машиностроительного завода о присвоении одной из улиц города имени
рабочей династии Константиновых, отдавшей заводу 150 лет, глава которой
Александр Павлович Константинов работал на заводе с 1903 года и является
почетным гражданином Калуги, в связи со 100-летием со дня основания
машиностроительного завода исполком горсовета решает:
1) переименовать переулок
Грабцевский в улицу имени Константиновых;
2) заменить таблички на улице
имени Константиновых:
3) предложить
машиностроительному заводу изготовить и установить в начале улицы стенд,
объясняющий ее название».
И вот уже на заводе
выполняется почетный заказ: стенд, объясняющий, почему улица, носит имя рабочей
династии Константиновых. Впрочем, разве можно объяснить это в нескольких
словах? Чтобы было понятно, чадо рассказывать все с самого начала — ведь новое
название улицы включает в себя долгую жизнь не одного человека, а рабочей
семьи.
Так с чего начать? Может
быть, с того самого дня в грозовом 1905-м, когда позвал гудок, и около полутора
тысяч слесарей, машинистов и котельщиков собрались, чтобы обсудить свои
экономические и политические требования правительству? А может быть, с того
дня, когда был назначен на завод шустрый паренек Санька Константинов? Что сказать
о нем — тогдашнем? Ручкой не пользовался, не умел. Другой был инструмент —
зубило и напильник, которыми тогда он тоже владел еще не шибко. В семнадцатом к
ним прибавилась винтовка: вместе с другими красногвардейцами он патрулировал по
городу.
Александр Павлович
любит вспоминать то боевое время, когда он стоял в рабочем пикете у ворот
завода. В петлице у слесарёнка Саньки алел тогда красный бант. Он и теперь
хранится у него в заветной шкатулке, где лежат награды, которые он надевает
только по праздникам, — чтобы не сказали люди, будто загордился старик
Константинов. Любопытные внуки иной раз, увидев бант, допытываются: «Дедушка,
что это? Расскажи». Знают, шельмецы, а все равно спрашивают. И он рассказывает.
Охотно, потому как вся молодость его с этим алым бантом вспоминается.
С той далекой поры
красный навсегда стал любимым и
главным цветом Константинова. Красные маевки, когда их разгоняла и арестовывала
полиция. Красные гвоздики в петлицах. Красные знамена, которые гордо поднимали
они в своих рабочих руках. Красной назвали они канаву, возле
которой началась их первая забастовка, охватившая потом всю
губернию. Красными звались и субботы, на которые по зову Советской власти
выходил Константинов вместе с товарищами, чтобы вернуть к жизни мертвые паровозы.
Словно алая ниточка протянулась через всю его жизнь, связав ее в одно
яркое и прекрасное целое.
Рос завод — рос и
Константинов. Сначала его называли
попросту Санькой, потом стали именовать Александром, а
там и уважительно — Александром Павловичем. И наверное,
сравнение нынешнего почетного гражданина Калуги, главы большой
рабочей династии, Александра Павловича Константинова с тем
вихрастым пареньком из грозового 1905-го так же разительно, как и сравнение
дореволюционных полукустарных мастерских, с которых начинался завод, и их
нехитрыми изделиями с современным предприятием, выдающим
сегодня продукцию во многие страны мира. Еще новинка: первая в
стране рельсосварочная машина. Теперь железнодорожники получат так называемый
бархатный путь — рельсы, в которых стыки будут встречаться в 35 раз реже. Их
уже заказали венгры, французы и, конечно, советские строители магистралей. Вот
к каким делам причастна сегодня рабочая семья Константиновых!
Судьба этих людей и
история завода переплелись так, что одно нельзя рассматривать отдельно от
другого. И сыновья Александра Павловича, все трое — Александр, Владимир и
Михаил начинали свою трудовую жизнь в цехах Калужского машиностроительного —
одного за другим привел их на завод отец. И мать, Евдокия Тарасовна, тоже тут
работала, пока на пенсию не ушла. И дочь Константиновых Зинаида, и жены
сыновей, и внуки, дед уверен, что и дети внуков, и внуки внуков будут здесь же,
на заводе, работать.
В грозном сорок
первом году сыновьями старший Константинов под бомбежкой и пулеметными
очередями «юнкерсов» грузил станки и прятал от фашистов все, что нельзя было
увезти в Сибирь. Эшелон, который сопровождал по поручению парткома коммунист
Константинов, покидал заводскую территорию, когда фашистские орды были уже у
ворот города. Отец уехал с заводом в Красноярск, а все три сына ушли на фронт.
Впрочем, и в Сибири тогда был фронт — иначе не назовешь то, что там совершали
калужские металлурги. Это о них написаны стихи: «Станки стояли на снегу, пурга
свирепо завывала.,.». Да, вот так под открытым небом стояли их станки, пока не
возвели стены завода. Токари, слесари, фрезеровщики работали в этом открытом
всем ветрам цехе не покладая рук. Горели костры. «Красмаш», начало которому
положили калужане, давал фронтовую продукцию.
Александр Павлович
приходил в комнатенку, холодную и темную, пряча от жены обмороженные руки, брал
негнущимися пальцами жестяную кружку с кипятком и спрашивал: «От ребят ничего?»
Писем от сыновей подолгу не было. Живы ли? „Вернутся домой? И от этих тревожных
дум еще яростнее уходил в работу...
Потом, когда немцев
выбили, а его вызвали домой восстанавливать завод, вернулся средний, Владимир.
Вернулся без руки. А какой был слесарь-инструментальщик — высший класс!
— Что делать
собираешься, сынок? — спросил отец.
— Вернусь на завод, —
ответил Владимир, — Дело найдется.
Отец знал: не станет,
сын искать, где полегче, — не так он его воспитал. И заводу своемуне изменит —
это он тоже твердо знал и спросил просто так, для верности. Он тогда сказал:
«Правильно решил, сынок».
Потом и Другие
сыновья вернулись, и жизнь вошла в свою колею. Семья росла, появились невестки,
внуки. И по-прежнему завод оставался главным в их жизни. Старший, Александр,
теперь уже на пенсии, младший, Михаил, — электромонтер, а Владимир, тот не
только сам на заводе, но и вся семья его тут: жена — раздатчицей, старший сын
Валерий — токарем, невестка Галина тут же контролером, а младший, Евгений,
электриком. Недавно его в армию проводили — отслужит свое и
вернется на завод.
Старшего из всех
внуков по семейной традиции нарекли Александром. Как деда, как отца. Он это имя
с честью носит. А характером — весь в деда, точь-в-точь. Только более удачливый,
шутит дед. А. может, это просто время теперь такое — удачливое, не то, что в
его» дедовы, молодые годы... Александр-младший сначала токарем работал, и как
работал — посмотреть любо-дорого. Потом в армии отслужил. Вернулся на завод,
вскоре стал мастером. Заочно МВТУ имени Баумана закончил, сейчас инженерный
диплом имеет. Десять лет к общему трудовому стажу Константиновых прибавил. А
счет семейному стажу дед ведет строгий: получается немало — за 150 лет
перевалило.
...С углового дома
улицы династии Константиновых смотрит барельеф— строгое, волевое лицо рабочего
человека, главы династии. Сам Александр Павлович относится к своему изображению
неодобрительно — считает излишеством и в шутку ворчит: «Староват я тут, в
жизни-то помоложе»...
Я смотрю, как он шагает
по улице своего имени, неспешной, но твердой Походкой идет к проходной завода,
и думаю о том, что есть высокая справедливость и глубокий смысл в том, что в
Калуге, чьи улицы лосят имена героев революции и героев космоса, появилась еще
одна, названная в честь большой рабочей семьи.
В. ГОРОДЕЦКИЙ [Спец.
корр. "Труда"]
