ОСНОВАТЕЛЬ МШПИ ЕЛЕНА НЕМИРОВСКАЯ
Среди почти 2 тысяч выпускников «Московской школы политических исследований» (МШПИ) – неправительственной некоммерческой организации, основанной на заре российской демократии – в 1992 году, немало губернаторов, мэров, чиновников, депутатов и глав муниципальных и региональных парламентов, известных журналистов, общественных деятелей и ученых. Никита Белых, Владимир Рыжков, Егор Гайдар, Михаил Сеславинский, Аркадий Дворкович, Александр Волошин, Евгений Гонтмахер, Михаил Задорнов, Константин Косачев, Михаил Маргелов, Ричард Пайпс, Джон Байерли, Ирина и Евгений Ясины, Сэр Родрик Брейтвейт – это лишь толика «статусного» списка выпускников и экспертов МШПИ.
Но при всей своей известности в кругах видных политиков, социологов и экономистов Школа остается загадкой для широких слоев соотечественников. Неизвестность же порождает множество слухов и вымыслов.
Отделить зерна от плевел в преддверии нового, 19-го набора на летние семинары Школы в подмосковном Голицыно и французском Страсбурге мы попросили ее основателя, кавалера Ордена Почетного Легиона Франции и первого в России обладателя Ордена Британской Империи – Елену Немировскую.
Корр.: Елена Михайловна, уже 19 лет «Московская школа политических исследований» носит свое звучное и многозначительное название. Однако насколько оно актуально сегодня, когда политика уже не так сильно всех интересует, как 15-20 лет назад, да и никаких исследований вы не проводите?
Е.М.: Когда мы с супругом Юрием Сенокосовым создавали Школу, то долго думали над названием: хотели уйти от обществоведения, которое тогда было так живо. Безусловно, вы правы относительно исследований, тем более политических: мы занимаемся гражданским воспитанием, и главный лозунг Школы звучит как «Гражданскому обществу – гражданское просвещение». Он есть наша попытка сгладить некоторую напряженность в названии организации.
Корр.: Можно нередко слышать, как вас упрекают в превращении Школы в «пятую колонну Запада». Как вы к этому относитесь, отвечаете ли что-то?
Е.М.: Для начала пусть те, кто так говорит, почитают, что есть на самом деле Пятая Колонна. Но я и сама часто об этом думаю, особенно после слов о нас – «шакалят у посольств». Но западные фонды, которые помогают просвещению в области гражданской жизни, участвуют в очень важном процессе. Деньги тратятся не на «антигосударственный заговор», как некоторые считают, а на то, чтобы говорить с цивилизованным миром на одном языке.
Сегодня язык цивилизации – это демократия. Запад заинтересован, чтобы мы учились говорить с ним на одном языке.
Корр.: Вам часто упрекают, что Школа живет на западные деньги. Это правда?
Е.М.: Отчасти. Парадокс в том, что те, кто нас в этом упрекает, держат свои деньги в западных банках.
И еще очень важное замечание. Нас финансируют не только западные организации. Половина наполовину. Слушатели, которые приезжают на семинары Школы, платят свои деньги. Это не дешево – купить билет из Владивостока до Москвы и обратно. Человек также теряет в деньгах, когда берет отпуск или неделю за свой счет. В региональных семинарах расходы несут местные администрации.
Западные деньги приходят на наши банковские счета открыто. Все договоры и соглашения прозрачны. Налоги мы платим в российскую казну. Проверки осуществляются регулярно – как в России, так и за рубежом, и к нам нет претензий. Прозрачность, транспарентность, открытость – вот принципы, по которым работает «Московская школа политических исследований».
Корр.: Неужели богатые соотечественники совсем не помогают Школе?
Е.М.: Единицы. Например, депутат Госдумы и основатель автомобильной группы компаний «Рольф» Сергей Петров – делится со Школой собственными сбережениями. Но в целом российское деловое сообщество еще не созрело, не поняло, что ей очень важно иметь стратегический проект, который будет осуществлять гражданское воспитание и прививать нации вкус к демократическим институтам и верховенству права. Однажды мне сказал господин Дерипаска: «А зачем я буду это делать? Я лучше буду поддерживать футбол». Думаю, так бы ответили многие. Он имеет право так думать.
Если мы - часть современного общества, которая понимает, что такое глобализация, понимает, что демократия – не лучший вариант, но лучший из возможных, то для других – это набор пустых слов, провоцирующих неправильную оптику видения, что реально происходит.
Корр.: А демократия еще современна? Не поздно ли мы вскочили в вагон демократического поезда?
Е.М.: Она современна только потому, что пока еще единственная предполагает здравые отношения меня как личности и общества как государства. Не будем забывать и слова английского премьера Уинстона Черчилля: «Демократия – худшая из возможных форм правления, но сегодня это единственная рациональная форма, и лучшей пока нет».
Увы, государство Российское из-за неправильно понятой однажды задачи до сих пор не видит возможности подключения к общемировой стратегии развития. Страна не знает, куда она двигается. Ни на каком уровне. Не должно быть такого положения вещей.
Корр.: В Школу слушатели приезжают уже сформировавшимися людьми, и все-таки Вы надеетесь, что они поймут и примут оглашаемые здесь ценности… Как Вы чувствуете, что жетон, что называется, упал?
Е.М.: Это, если хотите, экзистенциальная тайна. Если мы можем создать некие символические условия, когда другой понимает метафору внутри интеллектуального пространства - это здорово. Только проблема не в том, как понять, а как держать, как быть на уровне.
Это требует от человека не меньше усилий, чем понимание – на подобное немногие способны. Если человек приобщится к нашей системе взглядов, то это, скорее всего, значит, что у него где-то внутри уже было их понимание.
А система проста. Она включает либерализм как возможность для существования другого мнения, отсутствие монолога, включает государство в смысле не правления, а управления людьми. Мне кажется, настроенность на управление надо провоцировать в дискуссии. Может быть, кто-то полагает, что во главе государство должен стоять царь или император. Это его право. Школа не учит, а провоцирует к размышлению, и если это получается, цель достигнута.
Корр.: Как долго готовятся ваши семинары? Как отбираете экспертов? Бывает ли, что они отказываются приезжать?
Е.М.: К семинарам – не важно, проходят они в Голицыне, Иркутске, Кирове, на Кавказе или за пределами России, в Страсбурге, Париже, Пуатье, Стокгольме или в США – мы готовимся обычно год.
Есть как российские, так и зарубежные эксперты, которые не мыслят себя без Школы. Они одновременно и выпускники Школы, и преподаватели, они считают, что опыт Школы – это событие.
Мы приглашаем экспертов, которые тоньше других чувствуют происходящие в стране перемены и поэтому могут расставить акценты. Мы ищем тех, кто за полтора часа может зацепить, заинтересовать огромную аудиторию. Никто из тех экспертов, кого мы приглашали, не отказался приехать.
Корр.: Даже руководители партии власти и представители «правящей верхушки»?
Е.М.: Даже. Другое дело, что и мы не всех приглашаем: только тех, кто считает необходимым именно говорить с людьми. При этом мы стараемся выбирать различные точки зрения на одни и те же вещи.
Россия движется по беличьему колесу. И прорыв возможен только с помощью людей, которые осознают, что партия только тогда партия, когда у нее есть оппозиция, что СМИ должны быть независимыми, как и суды, что стране нужны честные выборы, даже если страна иногда не того выбирает, все равно эта процедура смены лучше, чем стабильная авторитарная власть. Это все известные вещи. Повторяю: Школа не учит, но показывает, что это возможно и необходимо.
Корр.: Считается, что на семинары Школы приезжают оппозиционно настроенные слушатели, а в последнее время обозначилась новая тенденция – радикально настроенные активисты официальных молодежных движений. Как Вы к этому относитесь?
Е.М.: Мы за то, чтобы приезжало много и разных молодых людей. Мы с ними говорим практически об одном и том же, но разными словами. Если нас слышат и понимают - прекрасно. Если идеологическая установка мешает слышать – здесь мы поделать ничего не можем.
Я очень беспокоюсь об отсутствии у них достоинства. В общественном смысле этого слова. И мне не хотелось бы, чтобы молодое поколение тратило жизнь просто на отстаивание достоинства, это время можно потратить на какие-то более результативные вещи.
Корр.: Среди выпускников бытует мнение, что все в Школе держится на одной личности – на Вас. Есть ли у Вас уверенность, что эстафетная палочка будет передана в надежные руки?
Е.М.: Я думаю, что любые гражданские инициативы – это авторские инициативы. У них такая специфика. Замечательно если кто-то будет все делать по-своему, сохранив глубинные смыслы Школы. Но только надо, чтобы это был проект не карьеры, а жизни. Это условие.
Корр.: Никита Белых, Владимир Рыжков – Ваши выпускники, могут ли они быть Вашими преемниками?
Е.М.: Я горжусь всеми выпускниками Школы. Горжусь тем, что люди приезжают к нам, остаются со Школой. Владимир Рыжков на Алтае делает проект, который вырос из этой Школы. Кто-то другой делает другие проекты, так что они уже преемники.
Корр.: Кандидатов в слушатели семинаров Школы всегда больше чем достаточно. Каким образом ведется их отбор? Что нужно, чтобы попасть на семинары Школы?
Е.М.: Отбором лично я не занимаюсь и в процесс никогда не вмешиваюсь. В Школе есть менеджеры, которые следят, чтобы слушателем было не больше 35 лет, чтобы они были непременно из регионов – из Москвы мы стараемся по минимуму приглашать. Зарегистрироваться и подать заявку, а также узнать все подробности можно на сайте Школы http://www.msps.su/. Я сама выпускница Школы.
Корр.: Елена Михайловна, еще недавно на семинарах Школы обсуждалось преодоление мирового финансового кризиса, а теперь речь все чаще идет о модернизации, новых образовательных стандартах, реформе милиции, новых «цветных революциях». А сами Вы в курсе этих тем?
Е.М.: Как обыватель я, конечно, могу говорить про все, но не люблю это. Смысл наших семинаров в том, чтобы говорили эксперты. И все же что касается модернизации, я думаю, она невозможна и бессмысленна без модернизации социальных отношений, а их модернизация предполагает эффективность формальных институтов и верховенство права. Может быть, это звучит как повторение одной и той же пластинки, но это правда.
Эксперты, которые приглашаются на семинары Школы постоянно, как раз транслируют эту точку зрения: без модернизации социальных отношений, без установки на человека, без его образования и воспитания о модернизации говорить не имеет смысла.
Корр.: Получается, сейчас модернизация невозможна?
Е.М.: Вспомним «Сколково». Многие смотрят на этот проект с надеждой, говорят: этот пример нам необходим, а вся страна подтянется. Не уверена.
Были в советское время замечательные «кухонные кружки», «подпольные» выставки, большие интеллектуалы работали лифтерами, чтобы не попасться за свои смелые теории и высказывания. Откройте советские издания 70-80-х годов – вы увидите совершенно фантастическую работу через примечания.
Человек не имел возможность публиковать собственные мысли, и появилась целая школа филологов, философов, историков, которые работали через примечания. Однако когда все стало можно, интеллект, что называется, не сработал. Не было социальных сетей, публичности, открытости. И сама культура от этого подвига борьбы за достоинство, не только личное, но и общественное, оказалось не готово: «кухонная элита» не смогла работать как единое целое. И до сих пор не может.
Сегодня у нее есть возможность роста, но только через дискуссию, через публичность. Европейская культура тоже ведь не с неба упала. Вспомните средневековые открытые университеты, эпоху Реформации и эпоху Возрождения… Значит, можно все-таки достигнуть цели.
Но чего-то нам пока не хватает. Я как-то спросила Егора Гайдара, почему у него не получилось, а он говорит: мы, экономисты, предложили новое, а у юристов был провал, была пустота. Вот, что значит жить в культуре изоляционистской, локальной. Никто не знал, что происходит рядом, у соседей.
Однако я смотрю в будущее с надеждой.
Корр.: Глядя на выпускников, которые приезжают в Школу из разных уголков России, каким Вы видите развитие страны на протяжении последних двух десятилетий?
Е.М.: До 2002 года Школа была буквально наполнена очень яркими личностями, а средний уровень слушателей был низким. Сегодня средний участник семинара гораздо ярче самого яркого ученика 90-х и начала нулевых. Поэтому я с уверенностью могу говорить о развитии.
Но что любопытно. Мы «теряем» не Дальний Восток и Сибирь, не Кавказ, мы «теряем» в стратегическом развитии Европейскую часть России. Мы часто видим на семинарах Школы слушателей из Перми и Томска, Иркутска, Красноярска и почти не видим из Смоленска, Владимира, Ярославля, Костромы, Орла, Воронежа, Брянска...
Корр.: Центральная Россия не верит в развитие демократии и гражданского общества?
Е.М.: Скорее, она более пассивна. Хотя не уверена. В то же время очень цинична Москва: московская публика все знает, ей все дозволено.
Корр.: Каков процент людей, которые воспринимают идеи, озвученные на семинарах?
Е.М.: Думаю, 10 процентов. И это хороший результат, ведь я сейчас говорю не только о людях, открытых новым знаниям, но и имеющих определенную базу, подготовленных. Хотелось бы больше. А сколько, к примеру, в институте людей, которые понимают, зачем они пришли туда? 5-6%. Они только в тридцать лет поймут, что им действительно нужно.
Корр.: Школа с одной стороны, консервативная организация, а с другой - динамично развивающаяся, иногда она даже опережает время. Какой Вы видите Школу завтра, через десять лет?
Е.М.: Поскольку Школа имеет некие воспитательные формы, многое не изменится, но Школу можно расширять. То, что мы сейчас делаем в регионах – проект «Гражданская энциклопедия», выставки – это и попытка расширения аудитории в том числе, и расширение формы, но принцип остается один и тот же: публичное аргументированное обсуждение актуального.
Я создала Школу в 50 лет. Это была первая возможность свободного действия, и я ради Школу бросила профессию. Мне кажется, Школа – уникальный эксперимент в том смысле, что мы здесь думаем об общественной задаче, назовем ее «выполнение демократии» и верховенство права. Это очень абстрактная вещь, это метафора более рационального и более справедливого государства. Но это важно, интересно и достойно.
Александр Чернов
Анастасия Степанова
Фото Олега Начинкина
Среди почти 2 тысяч выпускников «Московской школы политических исследований» (МШПИ) – неправительственной некоммерческой организации, основанной на заре российской демократии – в 1992 году, немало губернаторов, мэров, чиновников, депутатов и глав муниципальных и региональных парламентов, известных журналистов, общественных деятелей и ученых. Никита Белых, Владимир Рыжков, Егор Гайдар, Михаил Сеславинский, Аркадий Дворкович, Александр Волошин, Евгений Гонтмахер, Михаил Задорнов, Константин Косачев, Михаил Маргелов, Ричард Пайпс, Джон Байерли, Ирина и Евгений Ясины, Сэр Родрик Брейтвейт – это лишь толика «статусного» списка выпускников и экспертов МШПИ.
Но при всей своей известности в кругах видных политиков, социологов и экономистов Школа остается загадкой для широких слоев соотечественников. Неизвестность же порождает множество слухов и вымыслов.
Отделить зерна от плевел в преддверии нового, 19-го набора на летние семинары Школы в подмосковном Голицыно и французском Страсбурге мы попросили ее основателя, кавалера Ордена Почетного Легиона Франции и первого в России обладателя Ордена Британской Империи – Елену Немировскую.
Корр.: Елена Михайловна, уже 19 лет «Московская школа политических исследований» носит свое звучное и многозначительное название. Однако насколько оно актуально сегодня, когда политика уже не так сильно всех интересует, как 15-20 лет назад, да и никаких исследований вы не проводите?
Е.М.: Когда мы с супругом Юрием Сенокосовым создавали Школу, то долго думали над названием: хотели уйти от обществоведения, которое тогда было так живо. Безусловно, вы правы относительно исследований, тем более политических: мы занимаемся гражданским воспитанием, и главный лозунг Школы звучит как «Гражданскому обществу – гражданское просвещение». Он есть наша попытка сгладить некоторую напряженность в названии организации.
Корр.: Можно нередко слышать, как вас упрекают в превращении Школы в «пятую колонну Запада». Как вы к этому относитесь, отвечаете ли что-то?
Е.М.: Для начала пусть те, кто так говорит, почитают, что есть на самом деле Пятая Колонна. Но я и сама часто об этом думаю, особенно после слов о нас – «шакалят у посольств». Но западные фонды, которые помогают просвещению в области гражданской жизни, участвуют в очень важном процессе. Деньги тратятся не на «антигосударственный заговор», как некоторые считают, а на то, чтобы говорить с цивилизованным миром на одном языке.
Сегодня язык цивилизации – это демократия. Запад заинтересован, чтобы мы учились говорить с ним на одном языке.
Корр.: Вам часто упрекают, что Школа живет на западные деньги. Это правда?
Е.М.: Отчасти. Парадокс в том, что те, кто нас в этом упрекает, держат свои деньги в западных банках.
И еще очень важное замечание. Нас финансируют не только западные организации. Половина наполовину. Слушатели, которые приезжают на семинары Школы, платят свои деньги. Это не дешево – купить билет из Владивостока до Москвы и обратно. Человек также теряет в деньгах, когда берет отпуск или неделю за свой счет. В региональных семинарах расходы несут местные администрации.
Западные деньги приходят на наши банковские счета открыто. Все договоры и соглашения прозрачны. Налоги мы платим в российскую казну. Проверки осуществляются регулярно – как в России, так и за рубежом, и к нам нет претензий. Прозрачность, транспарентность, открытость – вот принципы, по которым работает «Московская школа политических исследований».
Корр.: Неужели богатые соотечественники совсем не помогают Школе?
Е.М.: Единицы. Например, депутат Госдумы и основатель автомобильной группы компаний «Рольф» Сергей Петров – делится со Школой собственными сбережениями. Но в целом российское деловое сообщество еще не созрело, не поняло, что ей очень важно иметь стратегический проект, который будет осуществлять гражданское воспитание и прививать нации вкус к демократическим институтам и верховенству права. Однажды мне сказал господин Дерипаска: «А зачем я буду это делать? Я лучше буду поддерживать футбол». Думаю, так бы ответили многие. Он имеет право так думать.
Если мы - часть современного общества, которая понимает, что такое глобализация, понимает, что демократия – не лучший вариант, но лучший из возможных, то для других – это набор пустых слов, провоцирующих неправильную оптику видения, что реально происходит.
Корр.: А демократия еще современна? Не поздно ли мы вскочили в вагон демократического поезда?
Е.М.: Она современна только потому, что пока еще единственная предполагает здравые отношения меня как личности и общества как государства. Не будем забывать и слова английского премьера Уинстона Черчилля: «Демократия – худшая из возможных форм правления, но сегодня это единственная рациональная форма, и лучшей пока нет».
Увы, государство Российское из-за неправильно понятой однажды задачи до сих пор не видит возможности подключения к общемировой стратегии развития. Страна не знает, куда она двигается. Ни на каком уровне. Не должно быть такого положения вещей.
Корр.: В Школу слушатели приезжают уже сформировавшимися людьми, и все-таки Вы надеетесь, что они поймут и примут оглашаемые здесь ценности… Как Вы чувствуете, что жетон, что называется, упал?
Е.М.: Это, если хотите, экзистенциальная тайна. Если мы можем создать некие символические условия, когда другой понимает метафору внутри интеллектуального пространства - это здорово. Только проблема не в том, как понять, а как держать, как быть на уровне.
Это требует от человека не меньше усилий, чем понимание – на подобное немногие способны. Если человек приобщится к нашей системе взглядов, то это, скорее всего, значит, что у него где-то внутри уже было их понимание.
А система проста. Она включает либерализм как возможность для существования другого мнения, отсутствие монолога, включает государство в смысле не правления, а управления людьми. Мне кажется, настроенность на управление надо провоцировать в дискуссии. Может быть, кто-то полагает, что во главе государство должен стоять царь или император. Это его право. Школа не учит, а провоцирует к размышлению, и если это получается, цель достигнута.
Корр.: Как долго готовятся ваши семинары? Как отбираете экспертов? Бывает ли, что они отказываются приезжать?
Е.М.: К семинарам – не важно, проходят они в Голицыне, Иркутске, Кирове, на Кавказе или за пределами России, в Страсбурге, Париже, Пуатье, Стокгольме или в США – мы готовимся обычно год.
Есть как российские, так и зарубежные эксперты, которые не мыслят себя без Школы. Они одновременно и выпускники Школы, и преподаватели, они считают, что опыт Школы – это событие.
Мы приглашаем экспертов, которые тоньше других чувствуют происходящие в стране перемены и поэтому могут расставить акценты. Мы ищем тех, кто за полтора часа может зацепить, заинтересовать огромную аудиторию. Никто из тех экспертов, кого мы приглашали, не отказался приехать.
Корр.: Даже руководители партии власти и представители «правящей верхушки»?
Е.М.: Даже. Другое дело, что и мы не всех приглашаем: только тех, кто считает необходимым именно говорить с людьми. При этом мы стараемся выбирать различные точки зрения на одни и те же вещи.
Россия движется по беличьему колесу. И прорыв возможен только с помощью людей, которые осознают, что партия только тогда партия, когда у нее есть оппозиция, что СМИ должны быть независимыми, как и суды, что стране нужны честные выборы, даже если страна иногда не того выбирает, все равно эта процедура смены лучше, чем стабильная авторитарная власть. Это все известные вещи. Повторяю: Школа не учит, но показывает, что это возможно и необходимо.
Корр.: Считается, что на семинары Школы приезжают оппозиционно настроенные слушатели, а в последнее время обозначилась новая тенденция – радикально настроенные активисты официальных молодежных движений. Как Вы к этому относитесь?
Е.М.: Мы за то, чтобы приезжало много и разных молодых людей. Мы с ними говорим практически об одном и том же, но разными словами. Если нас слышат и понимают - прекрасно. Если идеологическая установка мешает слышать – здесь мы поделать ничего не можем.
Я очень беспокоюсь об отсутствии у них достоинства. В общественном смысле этого слова. И мне не хотелось бы, чтобы молодое поколение тратило жизнь просто на отстаивание достоинства, это время можно потратить на какие-то более результативные вещи.
Корр.: Среди выпускников бытует мнение, что все в Школе держится на одной личности – на Вас. Есть ли у Вас уверенность, что эстафетная палочка будет передана в надежные руки?
Е.М.: Я думаю, что любые гражданские инициативы – это авторские инициативы. У них такая специфика. Замечательно если кто-то будет все делать по-своему, сохранив глубинные смыслы Школы. Но только надо, чтобы это был проект не карьеры, а жизни. Это условие.
Корр.: Никита Белых, Владимир Рыжков – Ваши выпускники, могут ли они быть Вашими преемниками?
Е.М.: Я горжусь всеми выпускниками Школы. Горжусь тем, что люди приезжают к нам, остаются со Школой. Владимир Рыжков на Алтае делает проект, который вырос из этой Школы. Кто-то другой делает другие проекты, так что они уже преемники.
Корр.: Кандидатов в слушатели семинаров Школы всегда больше чем достаточно. Каким образом ведется их отбор? Что нужно, чтобы попасть на семинары Школы?
Е.М.: Отбором лично я не занимаюсь и в процесс никогда не вмешиваюсь. В Школе есть менеджеры, которые следят, чтобы слушателем было не больше 35 лет, чтобы они были непременно из регионов – из Москвы мы стараемся по минимуму приглашать. Зарегистрироваться и подать заявку, а также узнать все подробности можно на сайте Школы http://www.msps.su/. Я сама выпускница Школы.
Корр.: Елена Михайловна, еще недавно на семинарах Школы обсуждалось преодоление мирового финансового кризиса, а теперь речь все чаще идет о модернизации, новых образовательных стандартах, реформе милиции, новых «цветных революциях». А сами Вы в курсе этих тем?
Е.М.: Как обыватель я, конечно, могу говорить про все, но не люблю это. Смысл наших семинаров в том, чтобы говорили эксперты. И все же что касается модернизации, я думаю, она невозможна и бессмысленна без модернизации социальных отношений, а их модернизация предполагает эффективность формальных институтов и верховенство права. Может быть, это звучит как повторение одной и той же пластинки, но это правда.
Эксперты, которые приглашаются на семинары Школы постоянно, как раз транслируют эту точку зрения: без модернизации социальных отношений, без установки на человека, без его образования и воспитания о модернизации говорить не имеет смысла.
Корр.: Получается, сейчас модернизация невозможна?
Е.М.: Вспомним «Сколково». Многие смотрят на этот проект с надеждой, говорят: этот пример нам необходим, а вся страна подтянется. Не уверена.
Были в советское время замечательные «кухонные кружки», «подпольные» выставки, большие интеллектуалы работали лифтерами, чтобы не попасться за свои смелые теории и высказывания. Откройте советские издания 70-80-х годов – вы увидите совершенно фантастическую работу через примечания.
Человек не имел возможность публиковать собственные мысли, и появилась целая школа филологов, философов, историков, которые работали через примечания. Однако когда все стало можно, интеллект, что называется, не сработал. Не было социальных сетей, публичности, открытости. И сама культура от этого подвига борьбы за достоинство, не только личное, но и общественное, оказалось не готово: «кухонная элита» не смогла работать как единое целое. И до сих пор не может.
Сегодня у нее есть возможность роста, но только через дискуссию, через публичность. Европейская культура тоже ведь не с неба упала. Вспомните средневековые открытые университеты, эпоху Реформации и эпоху Возрождения… Значит, можно все-таки достигнуть цели.
Но чего-то нам пока не хватает. Я как-то спросила Егора Гайдара, почему у него не получилось, а он говорит: мы, экономисты, предложили новое, а у юристов был провал, была пустота. Вот, что значит жить в культуре изоляционистской, локальной. Никто не знал, что происходит рядом, у соседей.
Однако я смотрю в будущее с надеждой.
Корр.: Глядя на выпускников, которые приезжают в Школу из разных уголков России, каким Вы видите развитие страны на протяжении последних двух десятилетий?
Е.М.: До 2002 года Школа была буквально наполнена очень яркими личностями, а средний уровень слушателей был низким. Сегодня средний участник семинара гораздо ярче самого яркого ученика 90-х и начала нулевых. Поэтому я с уверенностью могу говорить о развитии.
Но что любопытно. Мы «теряем» не Дальний Восток и Сибирь, не Кавказ, мы «теряем» в стратегическом развитии Европейскую часть России. Мы часто видим на семинарах Школы слушателей из Перми и Томска, Иркутска, Красноярска и почти не видим из Смоленска, Владимира, Ярославля, Костромы, Орла, Воронежа, Брянска...
Корр.: Центральная Россия не верит в развитие демократии и гражданского общества?
Е.М.: Скорее, она более пассивна. Хотя не уверена. В то же время очень цинична Москва: московская публика все знает, ей все дозволено.
Корр.: Каков процент людей, которые воспринимают идеи, озвученные на семинарах?
Е.М.: Думаю, 10 процентов. И это хороший результат, ведь я сейчас говорю не только о людях, открытых новым знаниям, но и имеющих определенную базу, подготовленных. Хотелось бы больше. А сколько, к примеру, в институте людей, которые понимают, зачем они пришли туда? 5-6%. Они только в тридцать лет поймут, что им действительно нужно.
Корр.: Школа с одной стороны, консервативная организация, а с другой - динамично развивающаяся, иногда она даже опережает время. Какой Вы видите Школу завтра, через десять лет?
Е.М.: Поскольку Школа имеет некие воспитательные формы, многое не изменится, но Школу можно расширять. То, что мы сейчас делаем в регионах – проект «Гражданская энциклопедия», выставки – это и попытка расширения аудитории в том числе, и расширение формы, но принцип остается один и тот же: публичное аргументированное обсуждение актуального.
Я создала Школу в 50 лет. Это была первая возможность свободного действия, и я ради Школу бросила профессию. Мне кажется, Школа – уникальный эксперимент в том смысле, что мы здесь думаем об общественной задаче, назовем ее «выполнение демократии» и верховенство права. Это очень абстрактная вещь, это метафора более рационального и более справедливого государства. Но это важно, интересно и достойно.
Александр Чернов
Анастасия Степанова
Фото Олега Начинкина
Комментариев нет:
Отправить комментарий